– Да, я тут. Осмотрелась хорошенько: увы, ничего ценного, что стоило бы прикарманить, – не скрывая сарказма, усмехнулась Джози. Ирландке хватило такта промолчать, более того – на щеках у нее проступил легкий румянец.

– Я принесла чистые простыни и пуховое одеяло – прихватила в соседней спальне, – сказала она. – Сумеете сами заправить постель?

– Я буду благодарна, если вы поможете, – призналась Джози. – Как видите, в данный момент я могу действовать только одной рукой.

– Как же вы справляетесь? – удивилась Кэтлин.

– С трудом. Требуется время, чтобы одеться и раздеться. Монахини, у которых я жила в Лондоне, обычно мне помогали.

– Вы жили у монахинь? Так вы католичка?

– Нет, не католичка. Я попала к ним после того, как вышла из больницы. Койки были нужны для людей с тяжелыми ранениями. Поэтому меня быстро выписали, а монахини приютили у себя в монастыре. Они были очень добры.

– И среди них были монахини из Ирландии? – поинтересовалась Кэтлин.

– Да, были, – сказала Джози, не совсем уверенная, что говорит правду, но она надеялась завоевать таким образом симпатию враждебно настроенной служанки. – Милые и внимательные девушки.

Кэтлин удовлетворенно кивнула, как будто добрый нрав ирландских монахинь был ее личной заслугой. Она отодвинула кровать от стены и обошла ее. Вместе с Джози они быстро застелили постель.

– Внизу на кухне можно взять грелку, – предложила Кэтлин. – Спускайтесь, когда разберете вещи.

– Спасибо. Это не займет много времени, – рассмеялась Джози.

Кэтлин бросила взгляд на стоящую возле комода сумку.

– И это весь ваш багаж? Я думала, остальные чемоданы стоят в холле.

– Нет, это все. Дом разбомбили ночью, я осталась в одной рубашке, да и ту сорвало взрывной волной. А одежду, которая сейчас на мне, мне дали в больнице – вещи умерших пациентов.

Впервые с момента их знакомства в глазах Кэтлин промелькнуло выражение, похожее на сочувствие.

– Да, плохо дело, – Кэтлин удрученно покачала головой. – Знаете, посмотрите внизу в кладовке среди старых вещей, которые мы приготовили для церковной благотворительности. Мисс Харкорт покрупнее вас, но свитера вполне могут подойти. Или потом распустите и перевяжете на свой размер.

– Когда снова смогу держать спицы, – улыбнулась Джози.

– Ах да, конечно. Все время забываю, что у вас одна рука.

Теперь, когда первоначальную недоверчивость ирландки удалось сломить, Джози решилась действовать чуть смелее.

– Значит, вам теперь приходится одной присматривать за таким большим домом? – спросила она.

– А что делать, – с готовностью подтвердила Кэтлин. – До войны у нас были еще две горничные, кухарка и садовник. Но теперь все ушли – записались в армию или еще бог знает куда. И оставили меня здесь одну. А работы в доме, доложу я вам, непочатый край. К счастью, хозяйка пользуется всего несколькими комнатами, остальные велела запереть. Но мне ведь еще приходится готовить.

– Я с радостью помогу вам, – сказала Джози. – Не знаю, насколько могу быть полезной именно сейчас, но как только ключица заживет, возьму на себя часть готовки. В Лондоне я работала в очень хорошей кондитерской. Так что по части выпечки я большой специалист.

– Отлично! – оживилась Кэтлин. – Помощь мне не помешает. Она, знаете ли, большая привереда. Я имею в виду хозяйку. И не только по части еды. – Кэтлин обвела взглядом комнату и прихлопнула в ладоши. – Ну вот, вы устроены, а теперь мне лучше поторопиться. Скоро нужно подавать чай. А вы как покончите с делами, спускайтесь. Кухня справа от холла в конце коридора.

– Спасибо, – поблагодарила Джози. – Я постараюсь не доставлять вам лишних хлопот.

– Господь с вами, какие хлопоты, – ответила Кэтлин. – Откровенно говоря, я не против компании, особенно долгими зимними вечерами. С хозяйкой ведь не поболтаешь. Она человек замкнутый, либо слушает свое радио, либо читает, а что до разговоров – нет. Мисс Харкорт придерживается старых правил: она – госпожа, я – прислуга, между нами лежит граница, которую не следует переступать.

– Вы давно у нее работаете? – поинтересовалась Джози.

– Давно. С тех пор как пришла в этот дом молоденькой горничной. Тогда еще был жив ее отец. О, вот уж настоящий деспот! Все должно делаться строго по правилам, не дай боже нарушить порядок или совершить малейшую оплошность. Помню, он уволил лакея за то, что тот случайно опрокинул соусник. Боюсь, мисс Харкорт пошла в отца.

– Она была единственным ребенком в семье?

– Да. Мать умерла, рожая второго. Возможно, мистер Харкорт потому и стал таким суровым. Он винил ребенка в смерти жены.

– И снова не женился?

– Нет. Никогда.

– И мисс Харкорт тоже не вышла замуж?

– Я слышала, у нее имелся возлюбленный, но из этого ничего не вышло. Она поступила в престижный женский институт для девушек из состоятельных семей, а после жила в Лондоне в качестве компаньонки у какой-то знатной особы. Но во время прошлой войны вернулась домой и оставалась с отцом до самой его смерти. Во всяком случае, когда меня взяли на службу в 1918 году, хозяйка уже была здесь. Я приехала перед самым разделением Ирландии. В стране начался сущий ад – взрывы, расстрелы. И я сбежала в Англию, хотелось немного тишины и покоя.

– Вы, наверное, скучаете по Ирландии? Навещаете родные края?

Кэтлин погрустнела.

– Поначалу на поездку не было денег – да и старый хозяин все равно не позволил бы отлучиться, он и выходной-то давал раз в неделю на полдня. Но когда умерла моя мать – упокой, Господи, ее чистую душу, – мне разрешили съездить на похороны. А теперь не вижу смысла возвращаться. А у вас, миссис, есть семья?

– Меня зовут Джози, – она улыбнулась женщине. – Да, мой отец жив, еще есть братья и сестры, но у них определенно не нашлось бы для меня места, даже если предположить, что мачеха не возражала бы против моего возвращения, – на что тоже рассчитывать не приходится.

– Но вы ведь замужем, верно?

– Верно. Мой муж в армии, но я даже не знаю, где он сейчас. Несколько месяцев назад от него пришло письмо, но там почти все вымарал цензор, а то, что осталось, было невозможно разобрать.

– А дети? Дети у вас есть?

– Нет, детей нет. Нам не посчастливилось стать родителями. Однако теперь, оглядываясь назад, я даже рада, что так получилось. Потому что ребенок наверняка бы погиб под руинами дома.

– Да, конечно. О, этот грешный и скорбный мир, – вздохнула Кэтлин. – Но здесь вы в безопасности. Вокруг аэродрома полно пушек. Вы сами услышите, как они грохочут, стоит вражескому самолету попытаться приблизиться.

– Это ведь новый аэродром? Его построили после начала войны?

– Точно-точно, – подхватила Кэтлин. – Вы бы только видели, как хозяйка пыталась