Ибн Халдун пробормотал молитву. Вытер ладонью лицо. С улыбкой посмотрел в лицо мальчику.

— Теперь придётся тебе со мной идти в Каир.

— Так и отец велел.

— Ловок он!

— Ещё бы! — с достоинством, с гордостью за Ганимада согласился его приёмыш; опытный караванвожатый увёл караван по каким-то боковым тропам. Теперь Бостан бен Достан дойдёт до Феса. Дело сделано.

Словно за все его молитвы, раскаяния и покаяния ниспослано ему вознаграждение — эта добрая весть: письмо дойдёт.

— И ещё: отец велел вам отдать. Когда воины прискакали, я её во рту спрятал. Вот она.

Мальчик достал и отдал Ибн Халдуну ту щербатую пайцзу с трещинкой, словно к ней прилип волосок.

Мальчик договорил:

— Отец сказал: незачем ей гулять по дорогам арабов.

Ибн Халдун вдоль трещинки разломил её, подержал на ладони, подкидывая обе половинки, и бросил на иерусалимский двор под мозолистые ноги верблюдов.

Стамбул. Ташкент.

1970–1971