же деле скрыл их в этом селении, рассказав мне обо всём, что узнал. Так, как он поступил, никто не смог бы, поскольку никому в голову не придёт обманывать самого дуглу Наби-бека. Но у главного шамана особое положение, и он им так своеобразно воспользовался, хотя понимал, что очень рискует… Ну а здесь уже мне пришлось проявить интерес к Яншенуку и его воину. По моему указанию шаманы стали подслушивать их разговоры, но это ничего не дало бы, если бы не видение главного шамана о главном визире канглов Джарбаше, о его тайном прибытии в наши земли и встрече с ю дуглу Демирбеком. Захватив его и доставив сюда, я многое узнал и о Яншенуке, и о Джарбаше. Вот что стало иметь значение…» Хаан-бек поднялся, взял несколько поленьев, положил их в очаг и вновь прилёг. «О том, кто таков на самом деле Яншенук, никто не знает, кроме главного шамана, меня и Джарбаша. Так должно и дальше продолжаться. Джарбашу не с кем говорить об этом. Он полностью под моим контролем. Главный шаман не поделится этим с правителем, иначе выяснится, что он скрыл правду об отношениях его дочери и Яншенука и обманул дуглу Наби-бека, а это в будущем может вызвать недоверие к нему со стороны правителя и месть со стороны Наби-бека, чего главный шаман не допустит. С этим всё понятно… Теперь о другом. Поражение войск канглов в нашей земле, пропажа их главного визиря, пленение нами другого визиря – всё это порождает определённое недовольство среди их народа и сановников, и это недовольство больше всего относится к правителю Фатих-шаху, и от этого его положение становится весьма шатким. Поскольку у него нет прямых кровных наследников, некоторые из визирей могут задуматься над возможностью занять его место, и не исключено, что предпримут определённые действия для этого. Вот этого я не должен позволить им. Нужно как можно быстрее привести к власти Яншенука. Всё к этому располагает. Даже золото Даута теперь у меня. Бедный Даут, не успел воспользоваться своим несметным богатством. Ну что ж, я обошёлся с ним вполне гуманно, его смерть не была мучительной. Приготовленный главным шаманом яд не доставил ему боли… Теперь уже никто не узнает о его тайне. Он унёс её с собой. Ничего не поделаешь с этим. Как пришло, так и ушло. Этому золоту суждено послужить мне. Оно поможет Яншенуку прийти к власти над канглами, и, когда это случится, он будет помнить, кому он обязан. В ближайшие дни следует доставить Яншенука и Джарбаша к землям канглов. Они готовы действовать. При содействии многоопытного главного визиря и его сторонников, а также при магическом воздействии моего золота Яншенук сумеет сместить дядю и займёт его место… Теперь другой – очень важный и сложный вопрос… До обнаружения золота покойного Даута я собирался обо всём, что задумал с Яншенуком, доложить лично самому правителю и в случае одобрения им моего плана просить о выделении золота для его осуществления, но теперь отпала необходимость в этом. Вот и возникает вопрос: следует ли мне теперь обо всё этом ставить в известность правителя? Может быть, сделать всё самому и пока держать в строжайшей тайне ото всех, в том числе и от правителя, и уже потом, когда всё получится, рассказать? А может, и потом не говорить? Ведь Яншенук считает, что это мой правитель так действует через меня и что я исполняю волю куньбека Янгуя, возводя его на трон канглов. Более того, Яншенук думает, что это мой правитель выделил золото… Выходит, если я обо всём расскажу правителю, то он наладит отношения с новым правителем канглов, а затем сам Яншенук, уверенный в том, что обязан всем нашему правителю, не станет со мной считаться и со временем забудет обо мне. Разве об этом я мечтаю? Разве для этого я трачу столько сил и золота, которое принадлежит мне по праву? Нет, не для этого. Яншенук должен всегда знать и помнить, что только мне обязан своим восхождением во власть. Иному не бывать. Это и есть справедливость. Чего я добился к этим своим годам? Семьи у меня нет. Друзей нет. Живу непонятно где и как. Даже признанной всеми власти у меня нет. Да, правитель когда-то подобрал меня, маленького сироту, и взрастил меня, поселив к бездетной семейной чете, и всегда заботился обо мне. Да, он вёл меня по жизни и в итоге даровал титул бека, но я уже давно расплатился с ним за это сполна. Я ничем и никем не правлю. Я как цепной пёс у его ног. Мною он травит всех неугодных ему людей. Моими руками решает все грязные вопросы. Я стал изгоем для всех. Все меня боятся и сторонятся. Разве о такой жизни я мечтал? Разве к этому стремился, не щадя ни сил, ни времени, зачастую забывая о себе, порой не зная того, спал ли я или ел ли я нормальную пищу? Может быть, пришло время жить по-другому? Может быть, пришло моё время заявить о себе? Да, это очень опасный путь. Но дальше так жить я не хочу, да и не могу больше. Небеса послали мне шанс полностью изменить своё существование. В этом я теперь уверен и не упущу его, если даже придётся погибнуть на этом пути. Главное, что это мой путь. Избранный мною, а не по чьему-то велению. Я помогу Яншенуку свергнуть правителя канглов и встать на его место, а он поможет мне. Всё. Решено окончательно».
* * *
Среди ночи, когда Хаан-бек крепко спал, к нему неожиданно вошёл один из шаманов. Хаан-бек вскочил на ноги, выхватив меч, но, увидев шамана, опустился на место.
– Что случилось? – растирая лицо, спросил Хаан-бек.
– Главному шаману плохо, – скорбно сообщил шаман.
Хаан-бек быстро оделся, выбежал из жилища, оседлал коня, вывел его через узкую дверь в частоколе, запрыгнул в седло и погнал в сторону главного поселения шаманов.
* * *
Ещё издали Хаан-бек заметил, что в главном поселении шаманов очень много огней. На подступах к стойбищу путь ему преградили воины с факелами. Подойдя к нему ближе и рассмотрев лицо, сотник Риза, начальник личной охраны куньбека Янгуя, тут же склонил голову и приложил руку к груди. Хаан-бек продолжил путь, подъехал к юртам и спешился. Он сразу увидел возле коновязи скакунов куньбека Янгуя и Наби-бека. Перед входом в главную юрту стоял сам Наби-бек. Хаан-бек, порывисто приложив руку к груди и быстро кивнув ему, вошёл в юрту.
