Сотник поравнялся с ней и махнул рукой. Один из его воинов помчался к лошади, но на полпути почему-то резко остановился. Он смотрел на вход в ущелье. Оттуда медленно шёл человек, тяжело неся на руках чьё-то тело. Саки, с места припустив скакунов, во весь опор помчались к нему.

Ортия не могла шевельнуться. Страх сковал её сердце. Смутное предчувствие беды, не покидавшее её в эти дни и поначалу мысленно относимое ею ко всем обитателям долины в связи с невероятными проявлениями природы, теперь определилось окончательно и, к её ужасу, касалось только двоих людей – её и Дантала. Она уже не сомневалась в том, что тот, кого несли, был Дантал.

Несколько воинов быстро подвязали копья к двум скакунам вдоль их боков, подвели их ближе друг к другу, сплели между ними ремнями лежак, настелили поверх накидки и очень бережно опустили на него вождя. Зайдане, устало сидящему на траве, подвели отловленного коня, помогая взобраться на него.

Сдерживая шаг, все приблизились к Ортии, уже сошедшей на землю. Отпустив поводья, она подошла к лежащему на подвешенных носилках супругу. Он дышал, но был без сознания. Она нежно провела ладонью по его щеке и с надеждой взглянула на Зайдану. Тот кивнул, прикрыл на миг глаза и указал рукой вдаль, давая понять, что нужно торопиться. Ортия поняла его и отступила к подведённому коню. Стараясь как можно тише вести спаренных скакунов, отряд тронулся.

Сотник уже выслал вперёд гонцов, дабы к их прибытию было всё подготовлено для встречи раненого вождя. Войска, всё это время ожидавшие его появления, не разжигая костров, узнав о случившемся, тотчас разбили лагерь, в центре которого воздвигли шатёр. Гонцы были также посланы к идущему сюда Зубару.

* * *

Ортия осмотрела раны. Она поняла, что удар был очень сильным, но шлем, погасив его мощь, спас Данталу жизнь. Кости головы были целы. Кожа в нескольких местах была разорвана и висела клочками вместе со слипшимися волосами, сочась по краям сукровицей. Отрезав как можно короче волосы вокруг поврежденных мест, она промыла раны чистой водой, затем, взяв самую тонкую иглу, сшила кожу и приложила к швам отваренные лепестки разных трав. Поверх них стянула голову лоскутами чистой ткани. Лишь после этого Ортия устало прилегла рядом с Данталом и не заметила, как заснула.

Было уже светло, когда в шатёр ворвался Зубар. Ортия, услышав шаги, проснулась и склонилась над Данталом, прислушалась к его дыханию. Оно было ровным. Он спал. Она взглянула на вошедшего и вышла из шатра.

Зубар шагнул к Данталу, опустился на колено, взял его за руку.

– Я слишком хорошо знаю тебя, Дантал. Ты не можешь умереть вот так, лёжа под сводами шатра, на середине пути. Много ещё дел тебе предстоит свершить. Степь ждёт тебя. Ты обязательно поправишься и вернёшься, чтобы править ею. Мы вместе вернёмся. Ты ещё увидишь и своего первенца, и всех остальных детей. Вон сколько их у тебя в твоём селении, – тихо говорил старый друг, покачивая головой, не веря, что опять жизнь Дантала висит на волоске.

Поправив тёплую накидку на друге, он поднялся и покинул шатёр. Зайдана сидел на походной скамье у костра. Напротив, заслонясь от дыма, стояла Ортия. Она изредка помешивала что-то в бурлящем котле. Зубар подошёл к ним. Зайдана поднялся, глядя ему в лицо. Зубар ловким движением отстегнул кожаный пояс, на котором сбоку висел акинак, склонил в почтении голову и на ладонях протянул Зайдане своё оружие. Ортия вытерла рукой вспотевший лоб и взглянула в их сторону. Зайдана принял дар. Он был растерян. Зубар приложил правую руку к сердцу, отступил на шаг, развернулся и быстро ушёл. Вскоре две сотни воинов во главе с ним пронеслись в сторону ущелья.

Проводив их взглядом, Ортия вошла в шатёр, бережно держа в руках приготовленный отвар.

* * *

Зуб ар весь остаток дня провёл в ущелье, но тело Саваша так и не нашёл. Из десяти воинов личной охраны вождя ему удалось обнаружить лишь пятерых. Он доставил их тела в лагерь, где и прошло захоронение. От каравана, что он вёл в крепость и который ожидал от него вестей в полудневном переходе, прибыли четыре кибитки. На следующее утро в одну из них, мягко устлав её шкурами, погрузили Дантала. В ней же расположилась и Ортия. Войска двинулись обратно на восток.

Часть шестая. «…И однажды достойным воздавалось по чести»

490 год до н. э.

Глава первая

В один из морозных зимних дней верховный правитель массагетов царь Турпан скончался в окружении всех двенадцати вождей племён. До последнего вздоха он молчал, собираясь с силами. Дождавшись первых блеснувших лучей восходящего светила, он поднял руку и, выдохнув имя своего преемника, умер.

Вожди удалились из главного шатра, освобождая его, чтобы с Турпаном могли проститься родные и близкие. По их лицам нельзя было разобрать, довольны они услышанным или нет. До конца похорон и последовавших за ними поминальных обрядов имя нового верховного правителя держалось в тайне, дабы усопший прошёл в другой мир тем, кем был, покидая свет.

Со всех концов массагетской земли в ставку тянулись войска, обозы и отборный скот. Тело верховного властителя Турпана предали земле со всеми почестями, подобающими его высочайшему положению.

Накануне, оповещённые заранее о плохом его состоянии, прибыли верховные правители хаомаваргов и тиграхаудов – цари Патша и Нургал. Приведённые ими огромные табуны лошадей и большие стада волов были последней их данью поистине великому предводителю массагетов.

Семь дней длились поминки. На утро восьмого дня вождём Трафардаром при всём скопившемся в ставке народе было провозглашено имя нового верховного правителя. Им стал Дантал. Трафардар опустил на его склонённую голову тяжёлую золотую цепь, на которой висел золотой знак с барельефом коня. Он же вручил ему и плеть с золотой рукоятью, на которой также был выбит конь. Хромой Дантал, отныне ставший властелином всей массагетской земли, с почтением принял царские символы.

* * *

Прошло четыре года. Двум старшим сыновьям-близнецам Дантала и Ортии Карийю и Руму было уже три года. Их младший сын Гайат родился годом позже. В семье верховного правителя вновь ожидали скорого прибавления.

– А хромой-то со своей чужеземкой плодовиты, – тихо молвили злыми языками завистники.

– Наконец-то у нашего правителя есть много наследников. Значит, и нам всем уготована долгая и сытная жизнь, – не скрывая радости, говорили добродушные и открытые люди.

* * *

В