— Мать, — сказал Маккенна, — давай-ка поднимемся и посмотрим, что теперь говорят эти палочки.

Маль-И-Пай неохотно повернула кобылу к Почтовому Ящику. Немного поодаль от «индейского телеграфа» они остановились. Маккенна почувствовал, как волосы зашевелились у него на затылке: палочки действительно были новыми. И стояли они в новой комбинации…

Он взглянул на Маль-И-Пай.

Старая скво чувствовала присутствие духов. Она была встревожена. Ей хотелось как можно быстрее покинуть это проклятое место. Но она придержала пони и в изумлении уставилась на «говорящие» палочки. Маккенна принялся изучать землю возле пирамиды из камней. Свежих следов не было. Ни лошадиных копыт, ни ног, обутых в мокасины, не запомнила земля.

— Мать, — спросил он осторожно, — ты можешь прочитать, что тут написано?

— Могу, — ответила Маль-И-Пай.

— Так что?

Перед тем, как ответить, индианка долго изучала лицо белого, словно хотела измерить глубину его искренности.

— Первые палочки говорят: «Спасибо».

— А остальные?

— А остальные палочки, Маккенна, — сказала она, — образуют знак Ножа.

— Беш? — выдохнул Глен. — Ты хочешь сказать, вся фраза звучит, как «спасибо от Беша»?

Но старуха не ответила. Она развернулась и вместе с Фрэнчи погнала лошадей туда, где иссыхали древние поля. Оставалось время только на то, чтобы выбраться из каньона засветло и к ночи доехать до старой дороги, ведущей к Форту Уингейт.

Осмотревшись, Маккенна содрогнулся. Страшно оставаться одному в этом мрачном ущелье. Он пришпорил коня и бросился догонять женщин. Топот копыт гулко отдавался в каменных стенах. Эхо испугало пони. Конь захрипел, фыркнул и отпрыгнул назад. Маккенна ласково пошептал ему на ухо и тут же снова пришпорил.

Он не потрудился обернуться и в последний раз взглянуть на пирамиду из камней и палочки, оставленные в ней не иначе, как тенями апачских воинов. Поэтому Глен Маккенна и не увидел тень всадника, высокого и стройного, который делал рукой знак, на языке апачей означающий: «Благославляю тебя, брат…»