Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 83
мытарствами других людей, и, помогая несчастным, я, по сути, защищала саму себя, ибо себя мне было жаль не меньше, чем других.
Любимый раб брата первого министра убил и ограбил одного китайца; брат, жена и дети убитого, беззащитные и до смерти напуганные, остались без средств к существованию. Убийца оградил себя и подельников от ответственности, поделившись награбленным со своим хозяином. Напрасно вдова взывала к справедливости. Судьи оставались глухи к ее горю, а денег на то, чтобы заплатить им, у нее не было. Но она продолжала обивать пороги судебных учреждений, пока своей назойливостью вконец не разозлила судей. Чтобы запугать ее, они под каким-то чудовищным предлогом велели арестовать и бросить в тюрьму ее сына. Эта двойная жестокость довела несчастную мать до полного отчаяния. Разъяренная, она явилась ко мне и заклинала, чтобы я сейчас же пошла к королю и потребовала вернуть ей похищенного ребенка. А потом в припадке горя бросилась передо мной на колени, обхватила мои ноги и, завывая, умоляла помочь ей. Человеческое сердце не могло отказать безутешной матери. Не без труда я добилась освобождения ее сына; но, чтобы его снова не схватили, мне пришлось оставить его у себя в доме под другим именем. Я звала его Тимоти, или на китайский манер Ти.
Когда мы с этой женщиной и братом убитого явились во дворец главного министра, самого знатного сановника мы застали в полуголом виде. Он играл в шахматы. При моем появлении кралахом велел одному из рабов принести ему куртку, которую он надел, не застегивая, и спокойно продолжал партию. Лишь закончив ее, он спросил, какое у меня к нему дело. Я объяснила, и он, казалось, рассердился, но все-таки вызвал к себе брата, долго беседовал с ним и по завершении этой беседы заявил моим несчастным protégés, что прикажет их высечь, если еще услышит от них жалобы. Затем повернулся ко мне и, мрачно улыбаясь, сказал:
– Слишком много неприятностей от китайцев. До свидания, сэр!
Я была безмерно удивлена, поскольку знала немало случаев, когда первый министр принимал правосудные решения вопреки воле короля. В тот же вечер, сидя в одиночестве в своей гостиной и, как обычно, делая записи, я услышала тихий шорох, словно в комнате находился кто-то еще. Оглядевшись, я увидела, к своему великому удивлению, что возле пианино притаился один из младших судей первого министра. Я спросила, как он посмел тайком пробраться в мой дом.
– Госпожа, – ответил он, – меня впустили ваши слуги. Им известно, кому я служу, и потому они не посмели закрыть передо мной дверь. Довожу до вашего сведения, что меня к вам прислал Его Светлость Чао Пхья Кралахом. Он просит, чтобы вы подали в отставку в конце текущего месяца.
– Кто уполномочил его просить, чтобы я подала в отставку? – осведомилась я.
– Не знаю, но вам лучше повиноваться.
– Передайте ему, – ответила я, не в силах сдерживать гнев из-за этой трусливой попытки меня запугать, – что я уеду из Сиама тогда, когда пожелаю, и никому не позволю устанавливать мне сроки отъезда.
Он удалился, бормоча извинения, униженно и подобострастно кланяясь. Это был тот самый негодяй, по наущению которого Мунши подвергся столь унизительному избиению.
В ту ночь я не сомкнула глаз. Благоразумие вновь и вновь подсказывало мне спасаться бегством, но в конце концов я заглушила голос этого трусливого советника и твердо решила остаться.
Недели через три после описанного случая Его Величество собрался совершить путешествие на север страны, и, поскольку он пожелал, чтобы я сопровождала своих учеников, первому министру было велено приготовить на своем пароходе «Волант» каюту для меня и моего сына. Перед отъездом из дворца одна из моих обеспокоенных подруг взяла с меня обещание ничего не есть и не пить ни капли вина на борту парохода, и этот запрет выполнить оказалось нетрудно, поскольку мы сытно поели и вдоволь напились в Большом дворце, где провели целый день. Но я упоминаю об этом лишь затем, чтобы показать свое душевное состояние, побудившее меня продлить свое пребывание в Сиаме, хотя находиться здесь становилось невмоготу.
Затем какое-то время жизнь в королевском дворце протекала довольно спокойно, но моя нагрузка увеличивалась, а здоровье начало давать сбой. Я уведомила Его Величество, что мне требуется хотя бы месяц отдыха и что я подумываю о поездке в Сингапур. Ему очень не хотелось отпускать меня, в связи с чем он заявил, что я слишком высоко оцениваю свои услуги, на самом деле помощи от меня мало, и он моей работой недоволен. И если я намерена бездельничать целый месяц, он, разумеется, не обязан платить мне за это время, не преминул добавить король. И сдержал свое слово. Тем не менее, пока я была в Сингапуре, он прислал мне туда очень любезное письмо, в котором заверял, что его жены и дети ждут не дождутся моего возвращения.
После печальной кончины маленькой принцессы, Чао Фа-йинг, король стал относиться ко мне более душевно, но объем работы, которую он мне поручал, был пропорционален его доверию. Порой он давал мне, как секретарю, такие задания, которые европейскому суверену и в голову бы не пришли. И, если я отказывалась их выполнять, он бранился, приказывал не пускать меня во дворец; я даже подвергалась оскорблениям и угрозам со стороны его прихвостней и рабов, которые вечно ползали у его ног. Дважды – когда я отказалась написать лживое письмо сэру Джону Боурингу, ныне занимающему пост полномочного посла Сиамского двора в Англии; и затем, когда я отказалась обратиться к графу Кларендону по поводу одного британского офицера, тогда служившего в Сиаме, – Его Величество пригрозил, что отдаст меня под суд в британском консульстве. Он был так разгневан, что я действительно испугалась за свою жизнь. Целых три дня просидела дома, закрыв на засовы двери и окна: все ждала, что вот-вот грянет гром.
Похоронив вице-короля, который приходился ему родным братом, Его Величество повел себя самым постыдным образом. Всем было известно, что в гареме вице-короля – первые красавицы Лаоса, Пегу и Бирмы. Особенно славилась своими многочисленными достоинствами принцесса Чиангмая, обладавшая необычайной красотой и ангельским характером. Этикет не позволял братьям королевской крови заглядываться на женщин из сералей друг друга, однако Маха Монгкут, используя методы, совершенно недостойные его высокого положения, разузнал о появлении в гареме вице-короля этой знаменитой и желанной красавицы [158]. И хотя она, тайно сочетавшись браком с его братом, теперь приходилась ему невесткой, он, пренебрегая всякими понятиями нравственности и такта, не скрывал зависти и досады. Более того, эти
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 83
