— Отойдите от него, — сказал врач. — Ему нужен покой.

— Что он сказал? — возбужденно спросил Алойз. Жардецкий отвернулся от него. И только сейчас заметил, что все стоят здесь, рядом с ним, — Пардыка, Мишталь, Храбрец, Махно.

— Там на складе остался Анджей.

— Какой Анджей? Ты что?

— Он сказал, что там остался Квек.

— Может, старик?

— Так ведь старика мы видели.

— О господи, — прошептал Алойз. — Такой парень, такой молодой…

— Нужно сказать отцу. — Мишталь ни на кого не смотрел.

— Что ты ему скажешь?

— Нужно, — повторил Мишталь.

— Ну так иди.

— Все, все вместе.

— О боже, — стонал Алойз, — за какие грехи…

— Мы уже ему ничем не поможем. — Пардыка говорил сдавленным, не своим голосом. — Такая уж его судьба.

— Старик с ума сойдет. — Махно сжал кулаки так, что затрещали суставы.

— Давайте подождем, — предложил Храбрец.

— Нельзя. Мы не имеем права. — Жардецкий побледнел. — Мы должны это сделать. Нам от этого никуда не деться.

Сначала Квек не мог понять, что от него хотят. Они путались в объяснениях, пытаясь подготовить его к страшному удару, рассказывали о Мериносе, о его спасении.

— Что вы от меня хотите? — удивлялся он. — Меринос жив, ну и слава богу.

— Но он там был не один, — сказал Жардецкий.

— Видно, склад обрушился, когда он вышел оттуда, — добавил Алойз и сразу же спрятался за спины своих товарищей.

— Ну и хорошо, — согласился Квек. — Жить будет?

— Будет. — Мишталь отстранил Жардецкого. — Там еще был твой сын.

— Анджей? — удивился старик. — А что это ему на складе понадобилось?

Только через какое-то время их слова дошли до старика. Он почувствовал страшное сердцебиение и бросился на Мишталя:

— Что ты болтаешь? С какой стати? Мой Анджей? Там, на складе?

— Да, — сказал Жардецкий и легонько оттолкнул Квека от Мишталя.

— А откуда вы знаете? Может, все это вранье?

— Меринос сказал.

— Меринос, наверное, пьяный был, правда? — Отец цеплялся за эту мысль, как утопающий за соломинку. — Он ведь никогда не просыхает.

— Там остался Анджей, — повторил Жардецкий. — Пойми это. И прости, что об этом услышал от нас…

Квек побледнел. Окружающие его люди постепенно отходили в сторону. Жардецкий стоял неподвижно.

— Он и вправду там был? — спросил тихо Квек. — Вы не ошиблись?

— Думаю, нет.

— И это сказал Меринос?

— Меринос.

— Может, он жив… — прошептал старик.

Он отодвинул рукой Жардецкого и пошел к выходу из цеха. Люди расступались перед ним. Было тихо, никто не проронил ни слова, никто не задержал старика, не утешал его. Все смотрели, как он выходит из дверей в яркий свет дня, и долго еще стояли неподвижно, хотя его уже давно не было с ними.

Жардецкий повернулся к Мишталю и кивнул Пардыке:

— Пошли за ним.

— Его нельзя оставлять одного, — согласился Пардыка.

— Но остальные пусть идут заканчивать работу. Мы свою норму должны выполнить.

— Пошли. — Жардецкий потянул его за собой. — Ему сейчас нельзя быть одному.

Далеко впереди стоял старый Квек. Они тоже остановились. Его фигура на фоне развалин склада выглядела как сломанная, вбитая в землю балка. Жардецкий и Пардыка не осмеливались подойти ближе.

Квек смотрел на то, что осталось от склада. Развалившиеся стены, сломанная, упавшая на развалины крыша. Рядом — стальной купол нефтехранилища, отброшенный взрывом в сторону, как камень. «Где-то здесь Анджей, — думал он, — где-то здесь Анджей…»

Больше ничего не приходило ему в голову, одни только обрывки слов, куски воспоминаний. Какие-то картины из жизни пронизывали его, словно озноб, вызывали дрожь, как будто он был болен. Руки старика безжизненно повисли. Шероховатые жесткие пальцы ритмично вздрагивали, словно хотели схватить или удержать что-то. Но это что-то, неуловимое, выскальзывало из них, сыпалось, как песок.

Квек сделал еще несколько шагов. Он видел только эти развалины, согнутые очертания смерти. Старик не хотел, не мог в нее поверить. Ему вспомнилась молодость, когда в далекой Вестфалии он добывал под землей уголь.

— …И был завал, — повторял он. — И хотя был завал, товарищи не оставили нас, нет…

Квек подходил к раздавленным стенам, не желая верить в то, что под ними погиб Анджей.

— Придавило его, это вполне возможно. Завалило, ну что тут будешь делать? В жизни часто так бывает. Но чтобы сразу убить?

Он повторял это сотни раз, не отдавая себе отчета в том, что говорит вслух, что беседует с кем-то, кого изо всех сил пытается убедить в своей правоте, перед которой должна отступить та вторая, страшная правда. Что отец должен иметь живого и здорового сына. Что иначе нет справедливости на земле и на небе.

Квек посмотрел вверх. Черный дым широко расстилался над городом. «Небо оделось в траур, — подумал он, и дрожь пробежала по его телу. — Нет, нет, нет!..»

Вокруг никого не было. Квек вытянул перед собой руки, как будто хотел дотронуться до кого-то или смиренно обратиться с просьбой, такой огромной, что ее невозможно было выполнить.

— Там Анджей, — повторял он, — там мой Анджей, он там… — Старик глубоко вздохнул, ему не хватало воздуха. И закрыл лицо руками. — Сынок!

Жардецкий тихо подошел к Квеку и встал рядом с ним. Положил ему руку на плечо, но тот ничего не чувствовал.

— …Даже если бы завал, — разговаривал он сам с собой, — то товарищи не оставили бы, нет… Даже если бы завал…

— Пойдем, — сказал Жардецкий.

— Нет! — Квек повернулся к нему. — Я его вытащу… Пустите меня!

— Нельзя. Погибнешь.

— Я его должен вытащить. Вы поможете мне?

— Это невозможно. — Мишталь поддержал Жардецкого. — Это невозможно.

Квек постоял еще немного, беспомощно глядя по сторонам.

— Ну, я пойду, — сказал он.

— Останься! — крикнул Алойз. — Неужели жизнь тебе не дорога?

Старик посмотрел на него пустыми глазами.

— Не задерживай меня, — мягко сказал он. — Я должен туда пойти, понимаешь?

Жардецкий снял руку с его плеча, чувствуя, что еще немного — и он сам сделает такое, о чем потом не раз пожалеет. «Черт бы все это побрал, боже мой, пропади все пропадом…»

Квек шел не спеша, как будто не знал дороги. Придавленный к земле, он выпрямлялся с большим усилием, словно нес на себе огромный столб воздуха, как колонну, поддерживающую небо.

— Сынок, зачем ты это сделал?..

Алойз, размазывая по щекам слезы, побежал за стариком.

— А, ладно, один раз помирать! — кричал он. — Я с ним иду, слышите?

Не оглядываясь, он быстро шел в сторону склада. С пустыми руками, трясясь от волнения и страха.

— Они спятили, — сказал Пардыка и пошел вслед за ним.

— Пошли, — Мишталь толкнул Жардецкого.

— Идете его искать? — спросил Храбрец. — А какой смысл?

— Смысла никакого. — Мишталь запнулся, словно был заикой. — Никакого. Нет.

Квек стоял, когда