Но дальше петь некогда, — напор отряда слишком стремителен… Почти на плечах отступающих врываются туда солдаты. Ничего нельзя разобрать толком, но генерал спокоен. Он опытный боевой психолог и по крику своих воинов видит, что нечего бояться неудачи. Лишь бы поменьше было потерь, побольше уцелело людей! Ведь таких лесов как Ильгеринский ещё много впереди… Он, оглядываясь, считает умирающих и убитых.
Кошенко, радостный, сияющий, бежит к генералу сверху.
— Поздравляю, ваше превосходительство!.. Последний завал взят. Наши уж…
И, не кончив, нелепо взмахнул руками и валится к ногам генерала.
— Что с вами?.. Ранены?.. — наклонился тот.
Но юноша недвижен… Под затылком его сочится маленькая рана.
— Бедный! — про себя шепчет генерал и крестит умершего. — Бедный… — и слеза падает на седые усы старого кавказского солдата.
Завалы, действительно, взяты. Воодушевлённое «ура» несётся сверху и повторяется в обозе за потоком. «Ура» точно огнём охватывает лес, будто языки пожарища, — перекидывается оно вдаль и, повторенное тысячами скал, ущелий, утёсов, возвращается обратно торжествующее и радостное — в Ильгеринские леса, в эту страшную трущобу… Весело смотрят уцелевшие на тихо подходящего к ним генерала… Весело, возбуждённо и радостно, — и никому пока нет дела до тех, что не могут уже теперь присоединить счастливых голосов к общему победному крику, до тех, что раскинулись по этой круче и вместе с врагами ждут — осуждения или оправдания перед общим и нелицеприятным судом Божиим…
— Сколько потерь… Сколько потерь!.. — тихо соображает генерал… — Ещё несколько таких стычек, и экспедиция станет невозможной, и бедному Самурскому укреплению останется одно из двух: позорно сдаться или…
Но что — или, он не окончил…
К нему — изорванного и израненного, но сурового, решительного и гордого вели муртазегита.
— Как вас зовут?
— Али-Ибраим-бек. Я вам памятен по Аварскому Кой-су…
И угрюмая усмешка чуть-чуть показывается на тонких губах горца.
— Вы аварец?
— Все храбрые люди — аварцы…
— Сколько вас было в завалах?..
— Сочтите!.. Мы предоставляем Богу считать своих воинов… А сами не считаем… даже врагов!..
— Займитесь им… Перевяжите раны! — приказывает генерал… Али-Ибраим-бек, я вас знаю… Даёте ли вы слово не бежать, и тогда я вас не прикажу караулить…
Глаза у аварца гордо сверкнули… Он поднял голову…
— Благодарю… Но дать слово не могу… Я не баба… Я воспользуюсь первым случаем, чтобы уйти от вас…
Генерал ласково положил ему руку на плечо.
— Иного ответа я не ждал от лучшего Шамилева наиба!.. Холщевников!..
Толстый капитан подбежал к командующему отрядом.
— Поручаю вам. Обращайтесь хорошо, — но смотрите за ним в оба. При первой попытке к побегу — пулю в лоб. Переведите ему это!..
И генерал тихо пошёл к завалам.
1902
