— Вакаба, открывай! Открывай, кому я сказал!

Из-за дверей раздавалась громкая долбёжка, будто кто-то крушил кувалдой кирпичную стену.

— Она же сейчас всю технику побьёт! — взмолился Токиминэ и, заметив меня, бросился ко мне, как к спасителю. — Хоть вы ей скажите, Хошино-сан!

— А я не бу-у! — раздался громкий рёв из-за двери. — Пусть сами песни пишут, без меня! Я ухожу из группы!

Я подозвал двух сестёр и принялся расспрашивать, что произошло. Оказалось, что девочки поссорились после вчерашнего визита писателя, который пишет для группы тексты. Запершаяся в аудиокомнате Вакаба, по словам девочек, никогда не вдохновлялась теми текстами, которые они согласовывали, а после вчерашнего визита вовсе слетела с катушек и отказалась петь ранее утверждённый репертуар — она якобы не желает петь о превратностях женской судьбы и хочет перейти на мифологически-эзотерические сюжеты про духов, привидений и прочих кицунэ. «Почему ты считаешь, что можешь вот так запросто взять и поменять тематику песен, к которым привыкли наши фанаты?», заявила Мидзу, предложила Вакабе остыть и подумать о своём поведении. Наутро Вакаба заявила, что ставит вопрос ребром — или группа расширяет репертуар, или она уходит, и когда Мидзу заявила, что на подобный блеф она покупаться не станет, разрыдалась, Вакаба раскидала вещи и спряталась в комнате.

— Мы её подобрали на улице, отмыли, и что получили взамен? — гневно рассказывала старшая сестра. — Хватит, мне надоело. Хочет уходить — пусть валит на все четыре стороны.

Мидзу отложила телефон в сторону и во время разговора яростно теребила серебряную цепочку на запястье, которая была едва заметна на фоне белых браслетов и белой же футболки. Фанаты называли её «Чистая невеста», и как бы они удивились, увидев их маленького кумира, которая впала в настоящий тантрум. Её голос звучал резко и грубо, срываясь на фальцет. Хикари стояла за спиной у сестры, цеплялась за её руки и испуганно поглядывала на меня из-за спины:

— Сестра, но мы же не можем вот так просто…

— Ещё как можем! — заявила Мидзу, едва не разорвав цепочку на две части. — Ни одна помойная крыса не будет меня шантажировать! Если она не хочет петь с нами — возьмём кошатницу, например. Или вдвоём будем петь.

Пока Токиминэ пытался вытащить рыдающую Вакабу из комнаты с техникой, я подозвал в сторону младшую сестру и спросил, что она думает обо всём происходящем.

— Простите, Хошино-сан, мне очень сложно говорить об этом, — пролепетала Хикари, выудила из кармана зеркальце и принялась приглаживать чуть смазавшуюся помаду, изо всех сил пряча взгляд.

— Можешь называть меня Рюичи, — сказал я. — Расскажи, тебе же нравится петь в группе?

— Очень, — прошептала Хикари. — Мне правда очень нравится. Но мне иногда кажется, что Вакабе это нравится больше, чем нам всем. Простите, Х-хошино-сан.

Вытащить из младшей сестры что-то разумное оказалось непосильной задачей, потому что каждое мгновение она бросала взгляд на старшую, и я отвёл Хикари в комнату для приёма гостей. Мидзу наградила меня неприязненным взглядом, но ничего сказать не посмела. Избавившись от надзора сестры, Хикари стала намного разговорчивее и даже спрятала в карман зеркало и косметику:

— Мидзу хотела петь в группе, потому что она обожает быть в центре внимания, — сообщила она. — Ей очень важно, чтобы группа не распалась, потому что иначе она почувствует себя брошенной и ненужной. Но она ненавидит уступать. Меня она вообще никогда не слушает.

Хикари всхлипнула и, словно испугавшись того, что она наделала, принялась подправлять тушь на глазах.

— А что Вакаба? — спросил я.

— Вакаба поёт и танцует лучше всех нас, — прошептала Хикари. — Я очень сильно её уважаю. Она действительно любит группу. М-может быть, даже больше, чем сестра. Почему они не могут просто договориться о том, какие песни петь?

— Мидзу так сильно не нравятся мифологические сюжеты?

— Нет, нет, что вы, Хошино-сан. Мидзу, она… Она просто любит быть на сцене. Ей не так уж и важна тема. Просто она хочет петь про любовь, потому что… ну, вы понимаете, она очень хочет найти себе хорошего мальчика, и…

Я лишь усмехнулся: сложно ожидать чего-то другого от четырнадцатилетней девчонки, помешанной на внимании окружающих.

— Вы там скоро? — вдруг появился в дверях Токиминэ. — Пойдёмте скорее. Вакаба вышла и даже успокоилась.

Хикари тут же выскочила из комнаты и бросилась к сестре.

— Доверяю тебе их помирить, — шепнул мне на ухо продюсер. — Постарайся не напороть косяков. Нам сейчас ой как не нужно, чтобы наша главная группа развалилась. Если не справишься, то я помогу.

Последние слова он произнёс с угодливой ухмылкой, сквозь которую читалось «может, Намия тебе и доверяет, но я-то нет». Я проигнорировал недружелюбный жест и позвал поговорить виновницу скандала. Вакаба, замотанная в длиннющий зелёный шарф — он покрывал не только её шею, но и лицо, грудь и едва ли не половину живота, только замахала головой, когда я предложил выйти в зал для встреч, затем вдруг сорвалась с места и бросилась назад в комнату звукозаписи. Токиминэ попытался преградить ей путь, но она оказалась ловчее и прошмыгнула в полуоткрытую дверь. Я обогнал нерасторопного семпая и шмыгнул за ней.

— А, вы — тот самый новый продюсер, про которого все говорят, — звонко произнесла она. — Дзюнко вчера рассказывала, как вы за неё заступились. Спасибо вам. Токиминэ-сан никогда этого не делает.

Я вежливо отмахнулся от комплиментов и попросил Вакабу рассказать её версию событий.

— А тут и рассказывать-то нечего, — объяснила она. — В этой группе всем плевать на то, как мы выступаем, кроме меня. Хикари не хочет ничего, чего бы не хотела её сестра. А Мидзу…

— Что? — поторопил я девочку.

— Говорю же, ей наплевать на группу и на выступление, — пробурчала Вакаба сквозь свой зелёный шарф. — Пока она красуется в костюмчиках на сцене, ей на всё плевать. Она танцует в центре, но она никогда не выкладывается на репетициях. Я занимаюсь вокалом три часа в день — она поёт хорошо если полчаса, потому что, видите ли, она и так неплохо поёт. Но это же неправда! Если бы она не фальшивила, «Ai Ai Moriyama» не собирала бы по десять тысяч просмотров на каждом клипе!

Я