Со стоянки на р. Тасты мы пошли дальше на юг по Джунгарским воротам для их изучения. В первый день дошли до р. Кепели и устроили здесь опять дневку, так как я нашел окаменелости в горных породах берегов этой речки, позволявшие определить возраст толщ, слагающих горы Барлык, и послал студентов вверх по речке для дополнительных сборов, а сам поехал с сыном в горы Большие Кату, которые совершенно уединенно высятся среди ворот к югу от конца оз. Ала- куль. Они оказались интересными тем, что разрезаны поперек глубоким ущельем с отвесными стенами, представляющими прекрасные обнажения. Мы проехали по всему ущелью, а затем объехали горы с юга. На этом пути случилось маленькое происшествие: я ехал впереди с Гайсой, а сын немного отстал. Вдруг Гайса вскрикнул и помчался назад. Я увидел, что сын упал с лошади и лежит на земле, а лошадь спокойно стоит возле. Оказалось, что он просто задремал в седле, которое было плохо подтянуто и свернулось вместе с ним на бок. Хорошо, что лошадь была очень смирная и не потащила его вместе с седлом по каменистой дороге, так что он отделался легкими ушибами.　

С р. Кепели мы передвинулись на р. Теректы, последнюю, вытекающую из Барлыка в ворота и окаймленную по правому берегу высокими обрывами из галечных древних отложений той же речки, прорезанных современным руслом. К югу от нее по восточной окраине ворот тянутся низкие скалистые гряды Джавлаулы, очень мрачного вида. Очевидно, бури ибэ, которые мчатся через эти гряды, мешают развитию на них растительности и способствуют образованию на голых камнях, «пустынного загара», или «лака пустыни». Этот лак в виде черной блестящей тоненькой корочки покрывает не только все утесы, но и мелкие и крупные обломки пород на склонах холмов и на дне долин и котловин. Наблюдателю кажется, что все утесы и камни вымазаны смолой или черным лаком, и эта очень мешает работе геолога, так как эта корка скрывает естественный цвет и вид камня и заставляет геолога бить молотком по всем утесам, чтобы увидеть, какая порода слагает их… В Центральной Азии я уже не раз встречал этот лак пустыни, но, помнится, он нигде не был виден так часто, как в Джунгарии.　

С р. Теректы мы направились поперек ворот к их западному склону, сначала через редкие заросли саксаула и песчаные холмы с кустами тамариска, а потом по плоскому валу, который ограничивает с севера небольшое озеро Джаланаш и отделяет его от впадины, с зарослями камыша и болотом, примыкающей к южному заливу оз. Ала-куль. Этот вал состоит из мелкой гальки и песка и, может быть, искусственно насыпан для проезда (если не набросан прибоем озерка). Через него просачивается вода озера, которое поэтому пресное. Караван пошел дальше на юг, а мы отстали ради купанья в озере, и я успел еще съездить к устью соседнего ущелья в близких горах Джунгарского Алатау, где обнаружил целую рощу деревьев дикой яблони. Позже я встречал это дерево, дающее небольшие, но вкусные плоды, еще в нескольких местах Джунгарии, но всегда в ущельях, укрытых от сильных ветров и открытых на юг.　

В этот день мы ночевали на довольно большой речке Токты, вытекающей из ущелья в Джунгарском Алатау. Студенты съездили вверх по ущелью, где в 2–3 км находился русский таможенный пост, укрывшийся там от бурь ибэ, свирепствующих в воротах. Из этой экскурсии они привезли очень мало наблюдений, очевидно потому, что большую часть времени провели в гостях у таможенного чиновника, который в этом глухом углу, конечно, был рад приезжим.　

Речка Токты, выйдя из ущелья, теряется в камышовых болотах на дне ворот, из которых вода просачивается в оз. Джаланаш и питает его. От этой реки мы шли еще день вдоль подножия Джунгарского Алатау на юг, ночевали у ключа в предгориях Алатау, а на следующий день пересекли ворота наискось к маленькому оазису у холмов Ко-адыр на восточной окраине ворот. Здесь была роща тополей, заросли камыша, источник хорошей воды и рядом длинная цепь голых холмов с интересными обнажениями. Поэтому была устроена дневка для подробного осмотра их и поездки к оз. Эби-нор, возле которого не было ни пресной воды, ни травы.　

Холмы мы изучили в тот же день, разделившись на три партии; я осмотрел северную треть, а студенты среднюю и южную. В холмах часто выступал массивный гранит, склоны которого нередко были очень неровные, словно источенные какими-то гигантскими насекомыми-камнеедами: они были покрыты довольно глубокими впадинами разной величины (см. рис. 44).

Но над гранитом в разных местах еще сохранились остатки тех пород, в которые гранит вторгался в расплавленном состоянии в глубине земной коры и сильно изменял их, метаморфизировал, как говорят геологи, тем жаром, который он отдавал при остывании, и теми парами и газами, которые из него выделились. Эти породы представляли разные темные и светлые кристаллические сланцы и также были словно изъедены, но только мелкими впадинами в 1–2 см в диаметре и в глубину, словно старое дерево, источенное жуками (рис. 28). Все эти впадины образовались в результате выветриванья в пустыне при помощи ветра ибэ, который выметал из впадин зерна минералов, освобожденные выветриваньем.

Рис. 28. Обломок кристаллического сланца, 10X13 см, с мелкими ячейками выветривания

Во время дневки я отправил студентов и одного из сыновей в экскурсию на юго-запад к отрогу Джунгарского Алатау, доходившему до оз. Эби-нор, а сам с другим сыном поехал на юг прямо к озеру по пустыне на дне ворот. Она представляла то голые столовые холмы, усыпанные щебнем, то площади покрытые грубой рябью из мелкого щебня, наметенного ветрами ибэ и упомянутого выше. Ближе к озеру стали попадаться холмики в 4–5 м высоты, сплошь покрытые кустами тамариска (рис. 29).

Рис. 29. Тамарисковые кучевые пески в пустыне Джунгарских ворот к северу от оз. Эби-нор　

Это был особый тип песчаных скоплений, который я уже часто встречал в Монголии. Позже, в дополнение к типам песков барханных, грядовых и бугристых, я прибавил этот тип, назвав его кучевым. Он возникает там, где сыпучего песка для переноса