Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 120
которым говорили, что этих животных едят, реже допускали такую возможность. Акт поедания меняет наше мнение. Если дать человеку поесть говядины и спросить, страдают ли коровы от боли, он с меньшей вероятностью скажет «да», чем после угощения орехами. Если перехвалить умственные способности тапиров – диких животных, которые с виду немного напоминают свиней, – люди будут говорить, что тапиры заслуживают большей заботы. Если сказать то же самое про свиней – нет. Иначе говоря, мы едим животных не потому, что принижаем их страдания, а принижаем их страдания, потому что хотим их есть. Это так называемый «мясной парадокс»: у людей, которым животные в целом небезразличны, получается не обращать внимания на сельскохозяйственных животных. Психолог Хэнк Ротгербер дал нескольким мясоедам прочесть короткий текст о вегетарианце, а еще нескольким – о человеке, который избегал клейковины. Оказалось, что первые после этого чаще отрицали умственные способности животных: само чтение о вегетарианцах переводит всеядных людей в защитный режим.
Отказ от мяса не новая идея. Вегетарианцами хотя бы какую-то часть жизни были Пифагор, Леонардо да Винчи, Бенджамин Франклин, Лев Толстой, Джордж Бернард Шоу, Махатма Ганди, Мэри Шелли, Адольф Гитлер, Стив Джобс. Любой список, в котором есть Гитлер, явно неидеален, а еще довольно много вегетарианцев предпочло бы, чтобы в нем не было такого перекоса в сторону чудаков. В XIX веке, когда было изобретено слово «вегетарианство», оно было синонимом религиозного воздержания. Сильвестр Грэм, пресвитерианский проповедник и один из создателей основанного в 1850 году Американского вегетарианского общества, был убежден, что здоровью вредит не только мясо, но и белая мука, алкоголь, кофе, чай, горчица, уксус и перец. Хочется верить, что у его последователей было мало вкусовых сосочков. Когда Ганди отправлялся учиться в Лондон, он дал матери три обещания: не есть мясо, не пить спиртное и не заниматься любовью вне брака. В 1970-х годах самые знаменитые вегетарианские рестораны Великобритании входили в сеть с самоироничным названием Cranks – «сумасброды». Вегетарианство по-прежнему воспринимается как отсутствие чего-то и отказ от удовольствий. Раз ты такой, ты не можешь присоединиться к компании.
В 1982 году журналист Брюс Фаерштейн написал книгу под названием Real Men Don’t Eat Quiche – пародию на современную мужественность, которая быстро стала бестселлером. Тем не менее мужчины действительно смотрят на мясо по-другому. Согласно одному исследованию, когда женщин просили обосновать свое потребление мяса, они старались убрать ассоциации между едой и страданиями животных. Мужчины, напротив, были склонны к прямым объяснениям и упоминали, например, о превосходстве человека. Это поразительно, но женщины в 2020 году составили 83 % участников акции Veganuary. Можно пошутить, что раз тебе так хочется быть мужчиной «старой школы» – вроде тех, которым нужны невероятные подвиги и которые «не потерпят такой фигни», – то лучше ругайся по поводу отсутствия в меню вегетарианских блюд.
Раскол проходит и по политическим линиям. Консерваторы реже бывают вегетарианцами и реже доброжелательно относятся к этой идее, а если все же решают не есть мясо, то с меньшей вероятностью сохраняют эти убеждения – наверное, потому, что знакомые их не разделяют. Однажды я брал интервью у Найджела Фаража, поборника выхода Великобритании из Евросоюза. Он предложил встретиться за обедом в бифштексной в лондонском Сити. Когда я заказал себе козий сыр, он чуть не упал со стула. В США есть межрасовые различия: белые намного реже говорят, что сократили потребление мяса.
В детстве я ел колбасу и куриные грудки. Подростком я работал в отделе деликатесов в супермаркете и однажды порезал кончик большого пальца правой руки, поспорив, что сделаю самый тонкий ломтик пармской ветчины. Я ел змею, кролика и сваренного заживо лобстера и лишь годы спустя почувствовал какие-то угрызения совести и желание измениться. Мы с женой обручились после сеанса дегустации мяса сухого посола (с вином). Когда я стал вегетарианцем, друзья завалили меня вопросами, чего мне больше всего не хватает. Конечно, бекона? Стейков? На самом деле самым сильным чувством было облегчение. Пища приносила мне удовлетворение уже тем, что я не удовлетворял голод за счет страданий других животных. Какой еще мясной парадокс? У меня был вегетарианский парадокс: убрав мясо, я ощутил, что продуктов, которых мне хочется, стало не меньше, а больше. Вегетарианство – это наличие, а не отсутствие.
«Только не становись веганом, – сказала мне моя жена Сьюзи, сама вегетарианка, – а то придется с тобой развестись».
Я был полон желания последовать ее совету, пока не узнал, как работает молочная индустрия.
* * *
Если вы всерьез беспокоитесь о благополучии животных, то придется отказаться от молочных продуктов. И лучше сделать это даже раньше, чем от говядины. Большинству молочных коров живется еще хуже, чем мясным. Человеком, который в конце концов меня в этом убедил, стал специалист в этой области, шотландский фермер по имени Дэвид Финли.
Финли – большой любитель поговорить. Каждая его фраза неизбежно ведет к следующей. Пытаться вставить слово бесполезно и даже жестоко, учитывая, как ему хочется рассказать мне историю своей фермы и своих коров. «Девяносто девять процентов фермеров считают, что “этого нельзя делать ни в коем случае”, это причуда, это так нелепо, что не стоит даже об этом думать, – рассказывает он, когда мы впервые беседуем по телефону. – Даже ребята, которые занимаются органическими продуктами, считают, что я немного задираю планку».
Финли – необычный молочный фермер. Этот стройный мужчина с полосой седых волос вокруг большой лысины проводит один из самых радикальных экспериментов в области производства молока. Он пошел на это, потому что обращение с коровами даже на органических фермах вызывает у него отвращение.
Коровье молоко для большинства европейцев и американцев – первый продукт животного происхождения, который они пробуют. Когда я был ребенком, по телевизору крутили рекламу с мальчиком, который хвастался, что поговорил с футболистом Ианом Рашем, игравшим тогда за «Ливерпуль». «Он мне сказал, что если я не буду пить много молока, то меня возьмут только в “Аккрингтон Стэнли”», – говорит мальчик. «“Аккрингтон Стэнли”? А что это за команда?» – спрашивает его сестра. «То-то и оно!» – отвечает он. В другом ролике добродушный молочник возглавляет строй пританцовывающих стеклянных бутылок с молоком и приводит улицу в порядок, пока их доставляет. Примерно в то же время в США запустили кампанию Got Milk?. Главный герой там не мог выиграть $10 тыс., потому что из-за забитого рта не мог ответить на вопрос про Александра Гамильтона. У него не было молока, чтобы запить хлеб.
Учитывая традиции и мощнейший маркетинг, никто, конечно, не ставил под вопрос процесс производства. Когда я отказывался
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 120
