Набравшись в ресторане «шикотанцы», стали перебираться на крытую верхнюю палубу, где корабельный ресторанный ансамбль, перекочевав туда, открыл дискотеку.

Вовсю работал бар. Бармэн с трудом успевал открывать бутылки и наполнять фужеры.

Женщины танцевали друг с другом, некоторые кружили вместе с недопитой бутылкой в руке, натыкаясь на палубе на стоящую под ногами полупустую тару.

Под шумок, некоторые моряки срочной службы экипажа успели хватануть спиртного, у любезно, угощающих дам. По просьбе командира, командир теплохода открыл, для особо буйных, корабельный карцер, а в матросском кубрике выставили дежурного мичмана.

Эта ночь была вне закона! Но «Советский Союз» благополучно прибыл в порт назначения Владивосток поздно вечером следующего дня. До посёлка Большой Камень предстояло экипажу преодолеть более сотни километров и командир, согласовав с командиром теплохода, оставил подводников на ночлег на корабле. Утро вечера мудренее!

Перепившиеся «леди» тоже договорились с ночлегом. На следующее утро, после завтрака, по теплоходу объявили:

– Экипажу подводников построиться с личными вещами на пирсе!

Собирались на пирсе долго. Когда посылали кого-либо найти отсутствующего, он пропадал на огромном океанском лайнере, приходилось уже посылать за посланным. Наконец к обеду все собрались. Построились походным строем по четыре, для перехода на посадку на местный катер, идущий в Б.Камень. Когда прозвучала команда «Экипажу, шагом марш!», вместо музыки оркестра с борта раздались женские вопли и выкрики:

– Вася… Петя… Коля… Вова… Юра… любимый… люблю… прощай… напиши… я буду скучать…

Провожая военных, на палубах теплохода стояли грустные «шикотанцы», помахивая платочками, некоторым посылали воздушные поцелуи.

Кто-то из юмористов экипажа громко, не обращая внимания на командира и заместителя командира подводного ракетоносца, скомандовал:

– Экипаж, смирно! Равнение на «Советский Союз»!

И экипаж, чеканя шаг, с гордо поднятыми головами, словно на параде, уходил, удаляясь от теплохода, не отрывая взгляда от белого парохода …

Прощание славянки

На пирсе стояла торжественная обстановка. Атомную подводную лодку впервые провожали в дальний поход с оркестром. Командир атомохода, недавно назначенный на должность, шел впервые самостоятельно в своём новом качестве. Пирс был заполнен провожающими офицерами, поэтому черная флотская форма сливала людей, лишь золотом выделялись до блеска начищенные медные трубы духового оркестра. На фоне провожающих просматривалась группа адмиралов – командир дивизии, ЧВС (член военного совета), заместитель командующего флотилии, они выделялись не только пагонами, но и огромными флотскими форменными фуражками, которые окрестили моряки аэродромами, с солидными, золотыми орнаментами козырьков и кокард. Камчатка провожала теплом, утренними майским солнечными лучами. Стаи чаек, кружившими над головами, перекликались друг с другом, были напуганы таким большим количеством людей, оркестром.

Как обычно, ввод главной энергетической установки корабля начали ночью. Боевой части 5 было не до сна. К утру вышли в турбогенераторный режим – перешли на своё электропитание. К утру экипаж в полном составе был на борту. Разрешения на выход в море пока не было. Оперативный дежурный, позвонив, предупредил командира:

– Подготовьтесь! К вам выехало командование флотилии с флагманскими офицерами.

Первыми на пирс прибыли музыканты. Они топтались пока в курилке пирса, а некоторые из них выдували из своих инструментов какие то ноты – разминались. Трубач мичман, его называли «Поганини», нагнувшись буквой «зю», зачесывал свой длиннющий волос с затылка, против шерсти, на лысину, и мастырил фуражку, пряча от глаз свою удивительную, неуставную прическу. При снятии кепки волосы, длинной около полуметра, падали, обнажая лысину, накрывая пагоны. Может, из – за его необычной «шевелюры», и носил он это почетное прозвище. По команде «Большой сбор» две боевые смены экипажа выстроились в две шеренги лицом к кораблю. Митинг был торжественным, но коротким. Выступающие желали выполнения поставленных задач и возвращения домой без потерь и в отличном здравии.

После команды экипажу:

– Всем вниз!

Накануне торжественного построения экипажа, командир группы КГАТ (автоматики и телемеханики), жалуясь корабельному доктору на рези в области живота, бледный и слабый, в скрюченном позе, находился в докторской амбулатории. Врач, осмотрев офицера, предложил выпить слабительного – «английской соли», набрав кристаллическое вещество в стакан:

– Набери воды и хорошо расколоти! Пусть растворятся кристаллы, выпей и полежи в каюте. Если состояние не улучшиться, буду докладывать командиру. Кристаллы растворялись очень медленно. Выпив раствор слабительного, выплюнув в стакан прозрачные не растворившиеся кристаллы и наполнив вновь стакан водой, с мыслю: «Пусть растворяются, потом забегу допью», офицер улегся в каюте, как рекомендовал доктор.

На построение он не пошёл. Живот немного попустило, внутри стало булькать и требовать избавления и от английской соли и от всего ранее съеденного…

Центральный пост дал команду:

– Корабль к бою и походу приготовить! Носовой и кормовой швартовной командам выйти на верх!

Командир кормовой швартовой команды, командир группы БЧ-2 (ракетной боевой части корабля), старший лейтенант Суриков, на ходу, надевая спасательный жилет, влетел в корабельную амбулаторию с криком:

– Док! Дай хлебнуть воды!

Слева, у двери, на раковине умывальника увидел стоящий стакан, наполненный чистой, прозрачной водой и, не дожидаясь ответа доктора, залпом выпил содержимое. Командира группы КГАТ попустило, сработало слабительное и состояние стало улучшаться, о чем он и доложил, прибыв в амбулаторию врачу. К обоюдному удивлению офицеров, стакан с коварной жидкостью оказался пустым.

– О Боже! Это лейтенант Суриков! Влетел и залпом! Не дал и слово сказать, – вслух размышлял корабельный врач, – вот это дела … он же, бедняга, на верхней палубе!

Корабль под торжественный марш «Прощание славянки», медленно задним ходом выруливал на фарватер. Командир, замполит, боцман, вахтенный офицер выстроились на мостике, отдавая воинскую честь командованию и старшим офицерам, провожающим подводную лодку. От группы офицеров отделился командир дивизии и жестами стал что- то показывать офицерам на мостик. Услышать и понять адмирала было трудно. Звуки оркестра, гремя над родной бухтой, крик чаек глушили человеческий голос. Подводный крейсер, развернувшись через корму, малым ходом уходил в сторону океана …

После команды – «Швартовым командам вниз!» лейтенант Суриков, чуть ли не с кулаками ринулся на врача, истерически оря:

– Чем меня ты, докторила, напоил?

Корабельный врач рассказал про обстоятельства и причину появления «бешеного раствора» в стакане на раковине, и после подтверждения этого факта офицером, чья это была «гремучая смесь» командир 5 отсека лейтенант Суриков успокоился.

После погружения в заданной точке океана, отбоя тревоги, началось посменное несение вахт на корабле. По трансляции объявили, пригласив одну из смен обедать. В кают- компании доктор в присутствии лейтенанта Сурикова поведал офицерам об истории пропажи стакана с английской солью.

Сам Суриков, под дружный хохот командира и офицеров, смеялись до слез, рассказал:

– Не к столу сказано! На палубе все шло – как учили. Приняли с пирса