Сперва он жил себе и жил, работал на случайной работе. Должен был наступить час, когда бы он убедился, что никто не придет, и сложил оружие.

Но с ним что-то произошло. В тот миг, когда он понял, что ожидать уже не стоит, а время и возможность изменить жизнь еще имелись… Часовой поудобнее перехватил автомат.

И начал складывать сам для себя сказку о часовом. Тем более, что во дворе под старым каштаном действительно была песочница и галдели дети.

Ему многого в жизни недоставало. И он говорил себе – ведь если он позволит себе взять от жизни капельку любви, крошечку привязанности, не опуская при этом своего автомата, беды не произойдет, он не проворонит опасность. И если он на минуту вообразит себя отцом – а иначе он сойдет с ума, потому что накоплено так много, и не передать этого дальше страшно, – так вот, если он хотя бы на минуту не почувствует себя наставником, защитником, главным человеком в жизни ребенка… пусть даже ребенок давно вырос… Да, так ведь это же не значит, что он покинул пост.

Наверное, было именно так.

А потом мы встретились.

Ему было сорок три. Мне – девятнадцать.

10 мая 1987