контакты у меня оказался обильный на исторические трагедии двадцатый век. Проходя через его миры, я свел знакомства с Владимиром Лениным в двух его инкарнациях, Николаем Вторым со всем своим семейством в трех экземплярах, японским императором Муцухито, британским королем Эдуардом Седьмым, пятью воплощениями товарища Сталина и Леонидом Ильичом Брежневым. Впрочем, это отдельная история, в духе рассказанной совсем недавно. А последним моим знакомством в мирах Основного Потока был Григорий Романов, которого я в мире восемьдесят пятого года сделал Генеральным Секретарем вместо Горбачева, отправив Меченую Тварь по адскому этапу за организацию государственного переворота в свою пользу. А недавно мы тут принимали императора Александра Николаевича с супругой и сыновьями. С этим не самым плохим монархом мы были знакомы и ранее, но прежде с визитами он меня не посещал. Были еще визитеры такого же ранга из параллельных искусственных миров, чьи имена вам не скажут ровным счетом ничего.
— Да, Сергей Сергеевич, — хмыкнул Путин, — умеете вы возбудить любопытство в новом знакомом. Интересно, почему это история с Леонидом Ильичом Брежневы должна быть в чем-то похожей на случай с Петром Вторым, который на самом деле Первый? Я ведь прекрасно помню этого чудесного деда, при котором начинал свою службу в Конторе.
— Тут надо заходить издалека, — ответил я. — когда мы в сорок первом году намертво остановили блицкриг, в последнем акте подчистую спалив первую танковую группу магическим аналогом ядерного оружия, пришло время укрепить Советский Союз идейно и организационно, замкнув все управление на товарища Сталина. Для этого мы решили использовать накладываемое на весь тот мир глобальное заклинание Мобилизации, иначе именуемое Крестовым Походом и Великим Джихадом. В дальнейшем, когда эффект внезапного нападения был уже аннулирован, Советский Союз сам, лишь при минимальной поддержке, должен был победить и Третий Рейх, и других своих врагов. Иначе такие задачи не решаются. Но поскольку Джихад у нас всех советский, в качестве вербальной основы для заклинания мы выбрали песню «Священная война», полностью соответствующую поставленной задаче. Манифестации проходила в отжатой у немцев Белостокской освобожденной зафронтовой зоне, где на ровном лугу выстроилось двести тысяч бойцов, и мои ветераны, с боями прошедшие через миры, перемешались с местными подобранными нами окруженцами и освобожденными из концлагерей бывшими военнопленными. Мы давали манифестации магическую накачку, а бойцы и командиры — мотивацию. Видимо, мы переборщили и с тем, и с другим, потому что раскрученный нами энергетический тайфун не только разом взвел в боевое положение весь великий советский народ, но и проделал в межмировой перегородке дыру в застойный январь семьдесят шестого года. Товарищ Брежнев, когда мы пришли к нему знакомиться, оказался тяжело больным человеком, уже пережившим то ли два, то ли три инсульта, в силу чего его личность деградировала до уровня пятилетнего ребенка, которого всюду надо водить за руку. И кукловоды тоже находились поблизости, но, поскольку каждый дергал нитки в свою сторону, получилась ситуация лебедя, рака и щуки, то есть Застой. И тут после очередного приступа, случившегося как раз в нашем присутствии, в теле Дорогого Леонида Ильича просыпается товарищ Брежнев, незадолго до того умерший в одном искусственном параллельном мире. А там все было совсем не так, как у нас. В январе сорок второго года в том мире к сражающемуся Советскому Союзу присоединилась копия сводной российской эскадры из начала двадцать первого века. Шли в Сирию, а попали на совсем другую войну. Один из офицеров, полковник Бережной, который у Асада должен был стать военным советником, в ходе первых же операций показал себя талантливым командиром подвижного соединения, в ходе нескольких переформирований превратившегося из сводной мехбригады в механизированный корпус особого назначения. А заместителем по политической части к Бережному, почти в самом начале его боевого пути, назначили бригадного комиссара Брежнева. Это у Сталина в отношении пришельца из будущего была такая «шютка», имеющая долгоиграющие последствия…
— Да, — сухо кивнул Путин, — Виссарионыч такое может. Но что же было дальше?
— А дальше была война, — сказал я. — Мехкорпуса особого назначения, то есть находящиеся в прямом подчинении Ставке и использующиеся исключительно в ходе стратегических операций, стали сверхострой режущей кромкой Рабоче-Крестьянской Красной Армии, быстро научившейся проводить операции с решительным результатом. Сначала их было только два, под командованием Бережного и Катукова, потом, во второй половине войны их число выросло до шести, плюс шесть авиационных корпусов ОСНАЗ, два корпуса морской пехоты и два корпуса воздушного десанта. В подавляющее господство в воздухе над решающим театром боевых действий и внезапные комбинированные десантные операции тот Советский Союз умел тоже очень хорошо, поэтому война там закончилась к сентябрю сорок третьего года, даже не в Германии, а в Британии. И все это время товарищ Брежнев проходил свои университеты у высокорангового пришельца из будущего. Потом была Маньчжурская операция за номером два, после которой Японская империя капитулировала даже без ядерных бомбежек. Сразу после капитуляции генерал-лейтенанта Бережного назначили советским Наместником в Токио, и товарищ Брежнев снова был при нем заместителем по политчасти. Ну а потом, с отскоком через посмертие, этот вполне квалифицированный товарищ Брежнев по Божьей Воле оказывается в теле Генерального Секретаря ЦК КПСС. Взвыли тогда все: и американцы, так как поняли, что против них теперь играет специалист из высшей лиги, и камарилья деятелей ЦК КПСС, которых старый-новый генсек начал разгонять поганым веником, потому что те не удовлетворяли его даже самым минимальным стандартам. Вот, собственно, и вся история. В Советском Союзе семьдесят шестого года теперь будет все хорошо — период Застоя там закончился, и развитие снова поперло вперед, причем в правильном направлении.
— Понятно, причем не только по части товарища Брежнева, — произнес президент. — Вы уж извините, Сергей Сергеевич, но этот разговор по большей части был мне нужен, чтобы посмотреть на ваши реакции на самые разные темы. В конце концов, вы сами наделили меня такой способностью, от которой я заимел серьезное прояснение ума, но получил немало головной боли. После встречи с некоторыми деятелями хотелось пойти и принять душ, потому что их мысли смердели самым отборным сортиром. С вами все совсем иначе. Даже рассказывая о самых невероятных, да и попросту невозможных ситуациях и явлениях, вы не отклонялись от истины ни на йоту, а еще я не почувствовал с вашей стороны ни малейшей враждебности в свой адрес. Так что, пожалуй, я приму ваше предложение, но очень ненадолго, часа на два. А потом меня снова ждут дела. Я уже знаю, к
