— Инквизиция безобидных крестьянок или торговок жжёт, а настоящие колдуны или ведьмы ей не по зубам.

— Что за вздор!

— Правду говорю! Дом чужак купил, из своих никто бы на него не позарился, проклятое место. Старики сказывали, раньше здесь жертвы дьяволу приносили, потом вроде ушли ведьмы, а кто дом ни построит, тот вскорости помирает или сходит с ума.

— Ничего себе дом сеньор Гонсалес купил!

— Говорю ведь — чужак!

План, вспыхнувший в голове разбойника, потряс его самого. Язык присох к горлу, в глазах потемнело, но каждый шаг вырисовывался с пугающей ясностью. Есть дом с дурной славой. Есть ведьма, может быть, колдуны. Придать ограблению вид колдовства с жертвоприношением — и никто не подумает на обычных разбойников, не трогавших храмы и прослывших благочестивыми. Дон Себастьян де Суэда возьмётся за расследования колдовства со всем пылом начинающего карьеру следователя. Его светлость будет доволен, что инквизитор наконец-то занялся прямыми обязанностями. Разбойники уйдут в тень. Ограбление не заметят, особенно если ценности, способные выдержать пламя, оставить в доме, а серебряные вещи заменить заранее оплавленными кусками металла.

Дон Стефало отдавал себе отчёт, что берётся за самое крупное и опасное в своей жизни дело, зато в случае удачи сорвёт сказочный куш. Должность королевского ревизора стала его путеводной звездой. Щедрое жалование в две тысячи дукатов, которым кабальеро не собирался довольствоваться, меркло при мысли о чести, которую принесёт доверие короля. Никто из рода дель Соль не поднимался так высоко, а для далеко не старого дона Стефано это станет началом карьеры. Через несколько лет можно будет подумать о повышении, переводе в столицу или… Мечты полетели в горние выси. Его светлость герцог де Медина станет слишком стар для хлопотной должности губернатора. Королевский ревизор, пусть и не титулованный, если докажет преданность короне и обзаведётся нужными связями, сможет занять главный в Сегилье пост.

Кабальеро пришлось тряхнуть головой, чтобы освободиться от завладевших его разумом и душой перспектив. Нужно завершить дело, которое станет главной ступенью к вожделенному возвышению.

Оставалось выбрать день, когда у Гонсалесов будет меньше народу. Служанка сказала — подмастерья на праздник разъедутся по домам, а сеньор Гонсалес с женой останутся.

Назначив ограбление на ближайшую ночь, дон Стефано со своими людьми засел в засаде. Неожиданно на дороге показалась карета и направилась к дому ювелира. К хозяину приехал сын с женой и маленьким сыном. Дон Стефано был зол — в живых нельзя было оставлять ни одного свидетеля, но и откладывать дело нельзя. Другой случай может не представиться долго, а подарить солонку герцогу де Медина нужно раньше, чем тот всерьёз займётся сбором сведений о человеке, желающем получить пост королевского ревизора. Тем более — от этой мысли кабальеро скрипнул зубами — губернатор способен подыскать другого кандидата на должность.

Когда семейство отправилось спать, служанка исполнила свою роль и открыла дверь. Ни одна собака не гавкнула. Сообщники быстро прошлись по дому и убили спавших слуг. Не желая тратить время на обыск дома, сеньор дель Соль приказал разбудить хозяев и привести их в гостиную, а сеньору Гонсалесу велел достать из тайников всё ценное, что есть в доме. Разбойник скрывал лицо, рассчитывая, что ювелир будет покладистее с простыми грабителями и не станет спорить с ними в присутствии жены и невестки.

Расчёт оправдался. Сеньор Гонсалес молча выложил драгоценности и монеты, однако солонки среди них не было.

— Вы принесли не всё, — глухо сказал кабальеро.

— Уверяю вас, сеньор, ничего больше ценного для вас нет.

Дон Стефано резким движением сорвал с лица маску и выкрикнул:

— Солонка!

Поражённый ювелир побледнел, понимая — раз грабитель показал ему лицо, значит, в живых не оставит, но у пожилого мужчины хватило силы духа произнести:

— Я уверен, сеньор, женщины так перепуганы, что вас не узнают.

— Солонка!

Обречённый хозяин достал сокровище из ещё одного тайника и сразу упал, сражённый ударом по голове. Дон Стефано приказал подручным покончить с остальными членами семьи. Служанка, заглянув в комнату, в ужасе закричала, но её убил её же любовник.

Пока рядовые разбойники разливали по дому горючую смесь, дон Стефано, хотя у него дрожали руки, яркой краской нарисовал на каменном полу кухни пентаграмму, которая в огне должна была уцелеть, а потом положил в открытый тайник купленную недавно серебряную вещицу, которая, будучи смятой и оплавленной, могла сойти за повреждённую при пожаре знаменитую солонку.

Разбойники выбежали из дома и забросали его факелами. Неожиданно ночь прорезал крик проснувшегося в огне ребёнка. Дон Стефано совсем забыл о нём и теперь, ошеломлённый, повернулся к разбойнику, обходившему комнаты последним.

— Ты что, оставил его в комнате живым?

— Ребёнка-то как убить? Я вылил, что вы сказали, и ушёл потихонечку, даже не разбудил.

Услышав это, дон Стефано потерял дар речи — его подручный не смог или не захотел убивать ребёнка быстрым ударом, но вылил на пол горючую смесь и бросил факел.

«С какими скотами приходится иметь дело», — подумал разбойник, но промолчал. Он предпочёл бы вытащить ещё не умеющего говорить мальчика из горящего дома, но было уже поздно. Убийство получилось гораздо более жестоким, чем задумано, и хотя дон Стефано перебирал в уме преимущества, которые ему принесёт в том числе и жестокость (инквизитор наверняка займётся именно этим делом, забросит другие и не оставит живого места на колдунах), его пошатывало.

Передохнув несколько минут, разбойники поспешили убраться

35. Драгоценный подарок

Разбойники были подавлены. Главарь не позволил взять из дома ценные вещи, а его подручные догадывались — ввязались в дело настолько крупное, что им не по силам даже осмыслить его. Дон Стефано щедро заплатил всем, велел не рассказывать ничего другим членам банды, если не хотят попасть в пыточную святого суда, а про себя прикинул, кто из негодяев ещё пригодится, кого отправить подальше, а от кого избавиться навсегда.

К губернатору кабальеро направился на следующий день вскоре после полудня, надеясь, что дону Армандо не успеют доложить об убийстве ювелира. Он отчаянно рисковал, поставив на то, что герцог — заядлый коллекционер, получив солонку и привыкнув считать её своей, не позволит ни себе, ни кому угодно другому связать её с уничтоженной при убийстве Гонсалесов якобы копией.

Был у дона Стефано и дополнительный козырь: шедевры такого ранга никогда не задерживались во владении простолюдинов. Решение ювелира оставить солонку у себя даже тайно было немыслимой дерзостью, неудивительно, что Гонсалес пытался заморочить голову дону Стефано. Если убитый кому-то признался в обладании вещи руки Селлини, герцог ухватится за рассказ, что