Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 119

во дворце Эрехфея, который является ее жрецом. Первоначальный образ Эрехфея тесно слит со змеей. Виламовиц, говоря об Эрехфее, замечает, что он – герой, гений древнего царского рода, который жил в одном доме с Афиной и продолжает жить как змей при Афине. Эрехфей – γηγενής, он рожден землею и уходит в землю, а по другому мифу вновь превращается в змею. Геродот передаст предание, слышанное им от афинян, что “в храме обитает большой змей – страж акрополя”… Эта тесная связь Афины со змеем Эрехфеем выражается не только в наличии более позднего совместного культа Афины и Эрехфея, о котором говорит С.А. Жебелев, но и в изображениях змей на крыльях фронтонов древнего храма на афинском акрополе, в котором Виганд видел драконов-воспитателей новорожденного Эрехфея, а С.А. Жебелев – двух афинских царей: Эрехфея и Кекропа. Несомненно, что и Афина Линдия родилась из аналогичных представлений крито-микенского мира, и, как кажется, именно поэтому, а не по какой-либо иной причине, одно из древних названий Родоса было “Офиусса” (греческий перевод догреческого имени “Родос”, что значит “змея”, может быть, семитское arod, rod?). По-видимому, женщина со змеями микенского Родоса стала Афиной Родоса архаического. Любопытно, что в ритуал Афины Линдии входили ежедневные бескровные жертвы, которые, по свидетельству Дионисия Галикарнасского, включали нечто подобное тем медовым лепешкам, которые ежедневно, по афинской легенде, должен был получать змей – страж акрополя (об этой «безогненной жертве» упоминается и в олимпийской оде Пиндара. – Е.С.)… Афина Линдия, дева с копьем, несомненно родилась из крито-микенских представлений о великой богине – воинственной и необоримой (ατρυτώνη)».

Кстати, Диодор Сицилийский в своей «Исторической библиотеке» приводит интересный миф, позволяющий осмыслить связь двух древнегреческих центров поклонения Афине – в Афинах и на Родосе: «Когда Гелиады возмужали, Гелиос сообщил им, что богиня Афина будет пребывать с теми, кто первым принесет ей жертвы. То же самое было объявлено и жителям Аттики. Гелиады тогда же и принесли жертвы, позабыв в спешке зажечь огонь, а царствовавший тогда в Афинах Кекроп (сын Эрехтея, кстати, получеловек-полузмея. – Е.С.) совершил жертвоприношение при горящем огне, хотя и позже. Поэтому до сих пор на Родосе сохранился особый обряд жертвоприношений, а богиня обосновалась на острове» («Историческая библиотека», V, 56, 5–7). Он же прямо пишет о том, что «Афина родилась от Зевса на Крите у истоков реки Тритона, почему ее и прозвали Тритогенеей. У истоков этой реки до сих пор сохранился священный храм богини, стоящий на том месте, где она и родилась, согласно мифу» («Историческая библиотека», V, 72, 3) – таким образом, для древних критское происхождение Афины вопросов не вызывало. Рассматривая далее вопрос об отождествлении пра-Афины с богиней со змеями, увидим, что, в принципе, эту же точку зрения о родстве позднейшей Афины с божеством Крита разделяет и профессор В.С. Сергеев: «Критская система верований и ритуал оказали большое влияние на религию малоазийских народов, а также и на греческую религию. Некоторые греческие божества, например Афина, имеют своей родиной Крит, откуда они были заимствованы греками и в трансформированном виде введены в пантеон греческих божеств».

Вот замечательное описание критских «богинь со змеями», сделанное замечательным исследователем минойского мира Б.Л. Богаевским в 1924 году в его книге «Крит и Микены», откуда оно ныне без указания источника практически без переработки заимствуется в разного рода современные «издания»: «Одна из этих статуэток полной сохранности (34 см высотой) представляет женщину, одетую в стилизованную юбку “cloche”, внизу украшенную прошивкой и покрытую полосами. Поверх юбки одет так называемый польский передник, покрывающий своим овалом, спереди и сзади, часть юбки. Передник заткан по краям волнистым прерывистым орнаментом и спереди усеян белыми крупными точками… Вокруг талии лежит широкий мягкой материи пояс, образующий спереди толстый, замысловато завязанный узел. Корсаж… представляет расшитую спиралями и другим орнаментом кофточку с короткими рукавами до локтя и стягивает талию, как будто корсетом, оставляя обнаженной крепкую грудь. На голове надета высокая, видимо, кожаная, суживающаяся кверху шапка, из-под которой по плечам рассыпаются темные волосы. Женщина представлена в напряженной позе. Она жестким движением вытягивает вперед руки и, широко раскрыв большие подведенные глаза, неподвижным сосредоточенным взором смотрит пристально перед собой. Поза женщины объяснима. Это богиня, или жрица, заклинательница змей: две змеи обвивают ее талию, одна из них кладет свою голову на край высокой шапки, третья, извиваясь по переднику и обвивая бедра, кладет голову в правую руку богини, а хвост – в ее левую. Вторая статуэтка, несколько меньших размеров, представляет шедевр фаянсового производства. Женщина изящна и тонка. Одета она в светлое с темными полосами платье. Оранжевый корсаж, с короткими рукавами, сильно стянут в талии, обнажая нежное розовато-желтое тело с небольшой, тонко моделированной грудью. Как и у первой статуэтки, у этой имеется желтый с темным узором передник, накинутый на юбку, сшитую из целого ряда оборочек, выступающих одна над другой и составленных из светло-желтых с коричневыми или голубыми полосок и коричневых кусочков. В поднятых и отставленных руках, согнутых в локтях, женщина держит по небольшой желтой с черными полосками змейке, потрясая ими. Восстановленная, соответственно фрагменту третьей фигуры, голова с молодым, нежным лицом с черными блестящими глазами. На голове надет низкий венец, из-под которого струятся черные волосы, а на венце сидит желтая с темными крапинками дикая кошка. Эта женская фигура в профиль показывает волнистую линию контура тела. По-видимому, надо себе представить жрицу или богиню изображенной в тот момент, когда она, потрясая змеями, выступает, мерно и слегка приседая, в движении кругового танца».

Богини со змеями. Музей Ираклиона, Крит

Чем не поздняя вакхическая менада?

Сначала кудри распускают по плечам,

А у кого небрида распустилась,

Те подвязать спешат и пестрой лани

Опять покров змеею подпоясать.

И змеи им при этом лижут щеки.

Те взяли на руки волчонка, сосунка

От лани и к грудям их приложили

Набухшим. Видно, матери детей

Новорожденных бросили. Венками

Из плюща, из листвы дубовой или тиса

Цветущего украсились потом.

Вот тирс берет одна и ударяет

Им о скалу. Оттуда чистый ключ

Воды струится. В землю тирс воткнула

Другая – бог вина источник дал,

А кто хотел напиться белой влаги,

Так стоило лишь землю поскоблить

Концами пальцев – молоко лилося.

С плюща на тирсах капал сладкий мед…

(Еврипид, «Вакханки», 695–711)

И вот, рассматривая культ Диониса, Э.О. Берзин

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 119