– Меньше шума, – простонал он, потирая виски. – У меня и так голова раскалывается после вчерашнего…

– Голова болит не от нас, а от твоей попойки, – буркнул Сунь Юань, сложив руки на груди. – Теперь выкладывай, где глава Юнь!

Лэйчэн хмыкнул, лениво развалившись на стуле, и наконец раскрыл карты:

– Ваш глава Юнь сегодня собирается выступать на арене. Не танцевать, не петь, – с долей сарказма добавил он, – а драться. Да и, возможно, его там убьют. Если, конечно, ему не повезет.

Чжи Хань и Сунь Юань побледнели, с ужасом уставившись на Лэйчэна. Их глава будет драться на подпольной арене? Так быстро? Теперь это уже не просто их домыслы – Юнь Шэнли в опасности и это совсем не шутка!

– Надо срочно спасать главу! – вскрикнул Сунь Юань, уже собираясь вылететь за дверь, но Чжи Хань удержал его за плечо:

– Стой! Я отправлюсь за подкреплением.

Сунь Юань глупо спросил:

– Подкрепление? А разве мы не подкрепление?

– Нет. Есть кое-кто, кто сможет помочь быстрее и лучше нас, – твердо ответил Чжи Хань, явно собираясь принять срочные меры.

– Хорошо, но нужно действовать быстро, – кивнул Сунь Юань, чувствуя, что время утекает сквозь пальцы, как песок.

Они бросились в разные стороны, будто два урагана, и разбежались по своим делам, забыв о том, кто так сильно им помог. Оставшийся один в кабинете, Лэйчэн только покачал головой, поудобнее устраиваясь на стуле:

– А брат Шэнли здесь неплохо устроился…

* * *

На девятый день своего пребывания Юнь Шэнли, узнав больше о смерти Мин Фаня, собирался сбежать под предлогом уборки дворовой территории. Но тех, кому поставили клеймо, будто сама арена притягивала обратно, заставляя забыть о свободе.

Он не сомкнул глаз всю ночь. Лежа на жесткой постели и вслушиваясь в шепот бойцов, Юнь Шэнли ощущал, как пухнет голова от тревожных мыслей. Его ожидал бой с таинственным противником, о котором уже ходили легенды среди бойцов. Этот человек жил отдельно от остальных, всегда держался в тени и выходил лишь тогда, когда его вызывали на арену, где он не оставлял противнику ни единой возможности для победы. Но главу беспокоила не только предстоящая схватка.

Еще больше его терзали слова, услышанные накануне от Монаха и Тигра. Похоже, они не собирались мириться с происходящим на арене и что-то замышляли. Их разговор был полон намеков и недосказанности, и чем больше Юнь Шэнли думал об этом, тем яснее становилось: они шли против арены и, возможно, хотели сбежать.

Рано утром к нему ожидаемо подошли Ли Шунь, Цао Цзянь и Цзян Фэн, чьи лица были непривычно угрюмыми, но в жестах вроде похлопываний по плечу и беззлобных тычков в бока чувствовалась искренняя поддержка.

Ли Шунь вдруг приобнял его:

– Помни, Сяо Юнь, в первом бою я лишился двух зубов, но не сдался. А ты у нас крепкий, все переживешь!

Цао Цзянь усмехнулся, вспоминая свое первое сражение:

– А мне, знаешь ли, вывихнули запястье так, что я даже держать палочки для еды не мог! Рука опухла вся, и форма у нее была смешная, как у утки шея, – добавил он, пытаясь подбодрить Юнь Шэнли. – Но ничего, со временем привыкаешь и к такому!

– А я вышел из своего первого боя целым. Ни единого волоска мне не выдрали! – похвастался Цзян Фэн, но Тигр из Янчжоу пихнул его в ребра, прекращая бахвальство.

Юнь Шэнли не смог сдержать улыбку, чувствуя, как волнение постепенно уходит, уступая месту странной, почти теплой привязанности. Ему стало неловко – эти люди, преступники, искренне поддерживали его, даже пусть и в своей суровой манере. Он не мог не задуматься о том, что все они – просто обычные люди с тяжелой судьбой. Эти мужчины были к нему добры, и Юнь Шэнли ощутил, что отвращение, которое он испытывал раньше, сменилось чем-то иным.

«Простые смертные в ловушке собственной судьбы», – подумал он.

– Не переживай, мы будем следить за твоим боем, – подбодрил его Ли Шунь, похлопывая по плечу. – Тебя, знаешь ли, никто без поддержки не оставит.

– Сяо Юнь, – негромко сказал Цао Цзянь, окинув взглядом коридор и наклоняясь ближе. – Пока ты еще не на площадке для боя, мы хотели кое о чем поговорить… О некотором деле.

Юнь Шэнли кивнул, понимая, что они, вероятно, собираются рассказать ему правду о смерти Мин Фаня. Если это так, значит, он не напрасно столько всего вытерпел здесь. Этот разговор мог дать ему те ответы, ради которых он пришел на арену.

Неожиданно раздался гул. Звук эхом прокатился по коридорам, и казалось, что от него задрожали даже стены, грозясь обвалиться.

– Что это? – с тревогой спросил Юнь Шэнли, оглядываясь.

Ли Шунь и Цао Цзянь обменялись взглядами, а Цзян Фэн не мог не выругаться:

– Ну и дерьмо…

– Это сигнал общего сбора, – ответил Цао Цзянь, нахмурившись. – Похоже, что-то произошло. Идем, Сяо Юнь, быстро.

Они поспешили к арене, где уже слышались взволнованные голоса и глухие шаги остальных мужчин, стекавшихся в самый центр площадки для боев. Стены зала были украшены старыми знаменами с призывами служить арене, но прочитать написанное на них было трудно: лишь несколько чадящих факелов освещало немалое пространство, где им приказали собраться. А еще здесь было неожиданно тихо.

Каждый из присутствующих чувствовал, что что-то не так, но не понимал, чего именно им ждать. Гончий, непривычно серьезный и собранный, стоял в центре зала, ожидая, пока все окончательно успокоятся. Затем он начал говорить:

– Я собрал вас здесь не просто так, – произнес он надменно, пристально разглядывая бойцов. – В последнее время появились те, кто угрожает нашей арене. Недоброжелатели, которые не хотят видеть ее процветание.

Его слова звучали устрашающе, поэтому присутствующие невольно насторожились. Особенно Юнь Шэнли. Неужели Яо Линь все-таки раскрыл его личность перед госпожой Иньхань и теперь его хотят казнить публично? А Гончий принялся ходить между рядами людей, нагоняя ужас.

Юнь Шэнли внимательно следил за ним краем глаза, ощущая, как тишина становится почти осязаемой. Томительное ожидание и неизвестность давили, хотелось уже поскорее покончить с этим и вернуться назад в комнаты, но Гончий продолжал свой неспешный обход бойцов, не спеша продолжать речь. Все застыли в немом ожидании.

Вдруг раздался резкий, свистящий звук, какой бывает, когда воздух прорезает острый клинок. Все произошло в считаные секунды. Прямо на глазах Юнь Шэнли все трое – Тигр из Янчжоу, Плачущий Монах и Летящий Клинок – рухнули на землю, их тела резко дернулись, и на горле у