Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 96
интересу к евнухам, поскольку голоса евнухов-певчих весьма ценились: высказывалось предположение, что монастырь Святого Лазаря играл определенную роль в обучении евнухов-певчих[725]. Вопрос о том, двигало ли этим императором положительное отношение к евнухам, конечно, остается предметом догадок, но там, где приводятся четкие причины для основания других евнушеских монастырей, гипотеза о сознательном отделении евнухов действительно не находит себе подтверждения. В случае с монастырем евнухов в Иудее ясно, что тут сами они хотели жить изолированно. Сначала Савва отправил их в общежительный монастырь Феодосия, но затем они попросили архиепископа дать им собственную обитель. Архиепископ попросил Александра, игумена монастырей архиепископа Илии, принять их, и именно Александр согласился с их желанием создать отдельную обитель. Таким образом, эти евнухи, все служившие Юлиане Аникии, имели столь сильную групповую идентичность, что хотели сохранить ее и в своей монашеской жизни. Еще более показателен случай с монастырем евнухов Атталиата, так как он дает откровенно позитивное объяснение своему решению основать монастырь, где насельниками были бы именно евнухи. В своем «Диатаксисе» он утверждает, что нуждается в евнухах, ибо они обладают «бесстрастием»[726]. Это качество было необходимо монахам потому, что церковь Предтечи (храмик, пристроенный к его дому в Константинополе) привечает бесстрастие, а также потому, что монастырь находился в центре Константинополя и в непосредственной близости от рынка, и оттого был опасен для бородатых монахов. Возникает также вопрос, присутствовал ли в решении Атталиата и некий личный аспект. Среди тех, кто внес пожертвования в этот монастырь, упоминается
препозит Иоанн, который назван секретарем (γραμματικός) Атталиата[727]. Поскольку он назван также спальничим (ἐπὶ τοῦ κοιτῶνος), то, возможно, и он был евнухом[728]; похоже также, что он сам стал монахом[729]. Однако, даже если между Атталиатом и Иоанном существовала тесная связь, которая повлияла на решение первого, нет сомнений в значении понятия «бесстрастие». Евнухи ценились как монахи, потому что они были от природы бесстрастны, то есть более способны к целомудренной монашеской жизни, чем их бородатые товарищи, так как не могли стать жертвой слабостей плоти. Идея о том, что евнушеские монастыри существовали для того, чтобы изолировать эту подозрительную категорию людей, таким образом, рушится. Можно было бы возразить, что всё равно этот довод слаб, так как в источниках, несомненно, было бы засвидетельствовано больше примеров монастырей для евнухов, если бы это было правдой. Пример с Лазарем Галесиотом и монастырем Спасителя, на самом деле, скорее подрывает эту гипотезу, чем подтверждает ее, так как демонстрирует, что отделение евнухов было экстраординарным обстоятельством: для монахов-евнухов и монахов-неевнухов было более нормально жить вместе[730]. Такая ситуация отражена и в рассказах о «монахинях-трансвеститах»: они маскировались под евнухов, чтобы получить доступ в мужские монастыри вообще, а не только в монастыри евнухов.
Убеждение в том, что евнухи от природы целомудренны, не уникально лишь для «Диатаксиса» Михаила Атталиата. Несмотря на то что это полностью противоречило представлению о том, что евнухи – похотливые существа, такая концепция была вполне обычной[731]. Утверждение Христа о скопцах для Царства Небесного, понимаемое буквально или метафорически, по-видимому, предопределило понимание евнухов как людей, соблюдавших целомудрие[732]. В «Житии Иоанна Милостивого» Леонтий Неапольский рассказывает историю о монахе-евнухе, который чувствовал себя способным путешествовать с молодой девушкой, так как верил, что сатана не насылает такое искушение на евнухов[733]. Высказывалось предположение, что евнухи использовались авторами мученичеств потому, что они представляли христианский идеал целомудрия[734]. Оскопление, безусловно, было связано с сексуальным отречением, как это видно, например, в случаях тех ранних христиан, которые добровольно стали или хотели стать евнухами. Мнение, что кастрация приводит к потере сексуального влечения, распространяется и на случаи мистического оскопления, когда мучимые сексуальным желанием христиане мечтали быть оскоплены святым персонажем, например ангелом[735]. Тут вспоминается история о Мефодии, на которого напала похоть во время его пребывания в Риме и которому помог апостол Пётр, хотя, согласно источнику, это привело к физическому его изменению. Связь ангелов с мистическим оскоплением вообще интересна, так как эти существа сами по себе считались образцами целомудрия. Монашеское существование могло описываться как «ангельская жизнь»[736]. Учитывая, что ангелов также часто уподобляли евнухам, особенно в византийских текстах, это, возможно, еще раз подчеркивает концепцию целомудрия евнухов[737].
Идея сексуальной безопасности евнухов, конечно, отражается и в древней вере в то, что они подходящие спутники или опекуны для женщин. Примечательно, что в позднеантичных и византийских текстах евнухи рассматриваются как подходящие служители-мужчины для женских монастырей[738]. В своей новелле о монашестве император Юстиниан I обсуждает роль служителей (апокрисиариев) в монастырях и полагает, что там необходимы два или три таких служителя, которые, по возможности, должны быть евнухами или старцами и известны своим целомудрием[739].
Подобное мнение содержится в типиконе императрицы Ирины Комнины XII века для женского монастыря Богоматери Кехаритомени («Обрадованной»)[740]. В нем говорится, что должности управляющего (иконома) и помощника управляющего всегда должны занимать евнухи[741]. Кроме того, два священника в женском монастыре должны были быть евнухами, равно как и духовник[742]. Врач женского монастыря тоже должен был быть евнухом или, по крайней мере, старцем[743].
Византийский автор, известный своим утверждением о целомудрии евнухов, – Феофилакт, плодовитый писатель, который был архиепископом Охрида в конце XI – начале XII века[744]. В поэме о развращенном евнухе он утверждает, что этот человек был исключением, так как, на самом деле, целомудрие было не чем иным, как естественной привилегией евнухов[745]. Эта идея более подробно рассматривается в его труде «В защиту евнухов» – тексте, которому в последние годы уделяется много внимания[746]. Вероятно, он был написан в начале XII века для его брата-евнуха. Он состоит по большей части из диалога между монахом и евнухом по поводу кастрации последним своего племянника. Монах выступает первым, осуждая такой акт, но затем евнух подробно отвечает на эту критику. Феофилакт представляет этот диалог как рассказ о разговоре, который он подслушал на улицах Фессалоники. Ответ евнуха включает в себя аргумент о том, что из евнухов получаются лучшие монахи, чем из полноценных мужчин, так как они действительно чисты от природы и не могут испытывать эрекции или эякуляции[747].
По иронии судьбы, идея, что евнухи сверхъестественно целомудренны, могла привести и к нападкам на них. Как подчеркнула Рингроуз, на это можно было возразить, что евнухи не заслуживали похвал за свое воздержание, так как оно присуще им по природе,
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 96
