– Не кори себя, доченька, за грехи отцов, – сказала Эмма, вставая рядом. – Сотвори себе новый дух и новое сердце и живи спокойно. Тем более, что Иван Филаретович пришёлся мне по сердцу. Хорошо воспитан, умен и не ленив. И этот взгляд его… почти как у Христа.

– Да уж. Библейские глаза и мне по нраву, – сказала Анхен, обняла мать и положила голову ей на плечо.

– Я согласна, – просто сказала художница на следующее утро на службе в Управлении полиции Санкт-Петербурга.

– Какой же чудесный сегодня день, – сказал Иван Филаретович.

Делопроизводитель окинул взглядом их кабинет с полосатыми обоями, как будто видел их впервые, взглянул в арочное окно, выходящее на шумную улицу.

– Именно сегодня я получил добрые вести от стряпчего. Матушкино имение нам возвращают. Суд принял решение. Именно сегодня. И тут ещё и Ваше согласие… Я, право слово, не знаю… Я… даже слов не могу найти достойных… Я…

Господин Самолётов раскраснелся от нахлынувших чувств и долго целовал ей руку, не веря в своё счастье.