* * *

Они нашли дона Себастьяна у разрушенной синагоги недалеко от Храмовой горы. Испанец сидел на обломках каменной колонны, спокойно наблюдая за хаосом, царившим вокруг. Его тёмный костюм оставался удивительно чистым, словно пыль и копоть боялись прикоснуться к этой загадочной фигуре.

— А, Бессмертный, — произнёс он, увидев приближающихся Крида и Изабеллу в сопровождении небольшого отряда рыцарей. — Впечатляющее представление на стенах. Я наблюдал издалека.

Виктор смерил его холодным взглядом.

— Мы не для развлечения сражались, дон Себастьян.

Испанец улыбнулся своей загадочной улыбкой.

— Конечно нет. Вы сражались за веру, за славу и за третье кольцо Копья Судьбы. Похвальные цели, не спорю.

Он поднялся и отряхнул невидимые пылинки с безупречного костюма.

— Наш общий враг действительно получил подделку. Прямо сейчас он в ярости разносит дом несчастного банкира Шломо бен Исаака, не понимая, что настоящее сокровище находится совсем рядом, но в то же время бесконечно далеко от него.

— Где именно? — прямо спросил Крид, не желая тратить время на загадки испанца.

Дон Себастьян указал на Храмовую гору.

— Под ней. В катакомбах, которые древнее самого Иерусалима. В лабиринте, созданном ещё иевусеями, задолго до царя Давида.

Он сделал несколько шагов в сторону величественного золотого купола мечети Омара, сияющего в лучах утреннего солнца.

— Я могу показать вход, но дальше вы пойдёте сами. У меня… свои дела в другой части города.

Изабелла обменялась быстрым взглядом с Виктором. Оба понимали, что испанец что-то скрывает, но сейчас было не время для выяснения отношений.

— Ведите, — коротко приказал Крид, и дон Себастьян двинулся вперёд, его стройная фигура легко скользила между обломками и телами павших воинов.

Они шли через охваченный хаосом город, мимо горящих зданий и улиц, где ещё продолжались отдельные стычки между крестоносцами и последними защитниками. Виктор отдал приказ своим рыцарям поддерживать порядок и защищать мирных жителей, но в пылу сражения не все войска соблюдали дисциплину. То тут, то там слышались крики о пощаде, мольбы о милосердии, заглушаемые звоном мечей и торжествующими возгласами победителей.

— История повторяется, — заметил дон Себастьян, когда они проходили мимо мечети, превращённой в убежище для женщин и детей. — Иерусалим снова и снова становится ареной для человеческой жестокости.

— Это война, — сухо ответил Крид. — На войне проливается кровь.

— Да, но чья кровь и ради чего? — испанец обернулся, и даже сквозь тёмные стёкла очков было видно, как мерцает голубое пламя его глаз. — Впрочем, это философский вопрос, не так ли? А у нас сейчас задачи куда более… прагматичные.

Они достигли подножия Храмовой горы. Здесь, у западной стены бывшего Иерусалимского храма, ныне известной как Стена Плача, дон Себастьян остановился.

— Вход здесь, — произнёс он, указывая на неприметную расщелину между двумя массивными камнями в основании стены. — Он ведёт в систему туннелей, которые проходят под всей Храмовой горой. Где-то там, в самом сердце лабиринта, находится древнее святилище, а в нём — то, что вы ищете.

Виктор внимательно осмотрел указанное место. Расщелина казалась слишком узкой для человека, но когда он приблизился, то заметил, что это лишь оптическая иллюзия — камни были расположены таким образом, чтобы скрыть реальные размеры прохода.

— Вы не идёте с нами, — сказал он, это был не вопрос, а утверждение.

Дон Себастьян покачал головой.

— Моя роль в этой истории иная, Бессмертный. Но мы ещё встретимся… когда все пять колец будут найдены.

Он сделал несколько шагов назад, и странная игра света и тени создала впечатление, будто его фигура растворяется в воздухе.

— Будьте осторожны в лабиринте, — добавил испанец, прежде чем окончательно исчезнуть за углом ближайшего здания. — Там обитают создания древнее, чем сам Иерусалим. И не все они дружелюбны к гостям.

Когда дон Себастьян ушёл, Изабелла повернулась к Виктору.

— Я не доверяю ему, — прошептала она. — В нём есть что-то… нечеловеческое.

— Знаю, — ответил Крид, проверяя крепление Копья за спиной. — Но пока он полезен для нашего дела. А когда перестанет быть таковым…

Он не закончил фразу, но Изабелла поняла. За столетия их связи она хорошо изучила этого человека — его силу, его решимость и его беспощадность, когда дело касалось того, что он считал своей миссией.

— Брат Антоний, — обратился Виктор к старому рыцарю, — вы с отрядом останетесь здесь, охранять вход. Никто не должен войти или выйти, кроме нас с Изабеллой. И если мы не вернёмся до заката…

— Мы придём за вами, монсеньор, — твёрдо ответил Антоний.

Крид покачал головой.

— Нет. Если мы не вернёмся до заката, запечатайте вход и уничтожьте любые записи о нём. А затем… молитесь, чтобы Абаддон не нашёл оставшихся колец.

С этими словами он повернулся к расщелине и, пригнувшись, вошёл в тёмный проход. Изабелла последовала за ним, и тьма катакомб поглотила их силуэты.

Наверху, в залитом солнцем Иерусалиме, продолжалась резня и грабежи, торжество победителей и агония побеждённых. Но глубоко под городом, в древних туннелях, вырубленных в скале руками давно исчезнувших народов, разворачивалась другая битва — тихая, невидимая, но куда более значимая для судеб мира.

* * *

Тьма катакомб окутала их подобно древнему савану, густая и осязаемая. Лишь голубоватый свет Копья Судьбы освещал путь, отбрасывая причудливые тени на стены, высеченные в скале руками давно исчезнувших цивилизаций.

Виктор шёл впереди, держа артефакт перед собой как факел. Изабелла следовала за ним, её шаги были легкими и осторожными. В этом подземном лабиринте время, казалось, текло иначе — медленнее, тяжелее, словно каждый миг растягивался в вечность.

— Чувствуешь? — тихо спросил Крид, не оборачиваясь.

— Да, — ответила Изабелла, её голос был едва слышен. — Воздух… он наполнен памятью. Древней, как сама земля.

Виктор кивнул. Катакомбы под Храмовой горой не были просто туннелями, высеченными в камне. Это было священное место, где тысячелетиями проводились обряды и ритуалы, часть которых была забыта задолго до рождения Христа.

Они продвигались глубже, минуя разветвления туннелей