Прост и ласков, как помыслы крошек,

У колонок веранды и тумб

Распускался душистый горошек

На взлелеянной пажити клумб.

И нечаянно или нарочно,

Но влюбился он в мрамор немой,

Точно был очарован он, точно

Одурачен любовью самой!

Но напрасно с зарей розовел он,

Обвивая бесчувственный стан:

Не для счастия камень был сделан,

И любить не умел истукан.

Наступали осенние стужи,

Угасал ароматный горох;

И смотрелся в зеркальные лужи

Грубый мрамор, закутанный в мох.

– Мох идет мне, – подумал он важно:

Но зачем я цветами обвит? —

Услыхал это вихрь и отважно

Порешил изменить его вид.

Взял он в свиту песчинки с дорожек

И шутливо на старца напал, —

И опал разноцветный горошек,

Алым снегом мечтаний опал!..

Ноктюрн

Бледнел померанцевый запад,

В горах голубели туманы,

И гибко, и цепко сплетались

В объятьях над вами лианы.

Сквозь кружева листьев ажурных

Всплывали дворцов арабески,

Смеялись алмазы каскадов

Под их пробужденные плески.

Вам слышался говор природы,

Призывы мечтательных веток,

И вы восхищалися пляской

Стрекоз, грациозных кокеток.

Растенья дышали душисто

Вечерним своим ароматом,

И птицы, блаженствуя, пели —

Как вы, восхищаясь закатом.

Весь мир оживал при закате

По странной какой-то причуде…

И было так странно, так дивно

Вам, жалкие темные люди!

И было вам всё это чуждо,

Но так упоительно ново,

Что вы поспешили… проснуться,

Боясь пробужденья иного…

Баллада

И. Д.

У мельницы дряхлой, закутанной в мох

  Рукою веков престарелых,

Где с шумом плотины сливается вздох

  Осенних ракит пожелтелых,

Где пенятся воды при шуме колес,

  Дробя изумрудные брызги,

Где стаи форелей в задумчивый плёс

  Заходят под влажные взвизги

Рокочущих, страстных падучих валов,

  Где дремлет поселок пустынный, —

Свидетель пирушек былых и балов, —

  Дворец приютился старинный.

Преданье в безлистную книгу времен

  Навек занесло свои строки;

Но ясную доблесть победных знамен

  Смущают всё чьи-то упреки.

Нередко к часовне в полуночный час

  Бредут привиденья на паперть

И стонут, в железные двери стучась,

  И лица их белы, как скатерть.

К кому обращен их столетний упрек

  И что́ колыхает их тени?

А в залах пирует надменный порок,

  И плачут в подполье ступени…

Октябрь

Люблю октябрь, угрюмый месяц,

Люблю обмершие леса,

Когда хромает ветхий месяц,

Как половина колеса.

Люблю мгновенность: лодка… хобот…

Серп… полумаска… леса шпиц…

Но кто надтреснул лунный обод?

Кто вор лучистых тонких спиц?

Морозом выпитые лужи

Хрустят и хрупки, как хрусталь;

Дороги грязно-неуклюжи,

И воздух сковывает сталь.

Как бред земли больной, туманы

Сердито ползают в полях,

И отстраданные обманы

Дымят при блеске лунных блях.

   И сколько смерти безнадежья

   В безлистном шелесте страниц!

   Душе не знать любви безбрежья,

   Не разрушать душе границ!

   Есть что-то хитрое в усмешке

   Седой улыбки октября,

   В его сухой, ехидной спешке,

   Когда он бродит, тьму храбря.

   Октябрь и Смерть – в законе пара,

   Слиянно-тесная чета…

В полях – туман, как саван пара,

В душе – обмершая мечта.

Скелетом черным перелесец

Пускай пугает: страх сожну.

Люблю октябрь, предснежный месяц,

И Смерть, развратную жену!..

Секстина

Предчувствие – томительней кометы,

Непознанной, но видимой везде.

Послушаем, что говорят приметы

О тягостной, мучительной звезде.

Что знаешь ты, ученый! сам во тьме ты,

Как и народ, светлеющий в нужде.

Не каждому дано светлеть в нужде

И измерять святую глубь кометы…

Бодрись, народ: ведь не один во тьме ты, —

Мы все во тьме – повсюду и везде.

Но вдохновенна мысль твоя в звезде,

И у тебя есть верные приметы.

Не верить ли в заветные приметы,

Добытые забитыми в нужде?

Кончина мира, скрытая в звезде, —

Предназначенье тайное кометы;

И ты, мужик, твердишь везде, везде,

Что близок час… Так предреши во тьме ты.

Как просветлел божественно во тьме ты!

Пророчески-туманные приметы;

Они – костры, но те костры – везде…

Народный гений, замкнутый в нужде,

Один сумел познать мечту кометы

И рассказать о мстительной звезде.

Я вижу смерть, грядущую в звезде,

И, если зло затерянной во тьме ты,

Пророк-поэт языческой приметы,

Мне говоришь об ужасах кометы,

Сливаюсь я с тобой и о нужде

Хочу забыть: к чему? ведь смерть везде!

Она грядет, она уже везде!..

Крылю привет карающей звезде —

Она несет конец земной нужде…

Как десять солнц, сверкай, звезда, во тьме ты,

Жизнь ослепи и оправдай приметы

Чарующей забвением кометы!

Земля и Солнце

Вселенская поэма

Земля любит Солнце за то,

Что Солнце горит и смеется.

А Солнце за то любит Землю,

Что плачет и мерзнет она.

Не сблизиться им никогда,

Они и далёки, и близки;

Пока не остынет светило,

Живет и страдает Земля.

Хотя у них общего нет,

Не могут прожить друг без друга:

Земля для того и живет ведь,

Чтоб только на Солнце смотреть.

Оно для нее –