слова! Но они не подвластны Уставам войны. Есть — Превыше устава — Такие права, Что не всем Получившим оружье Даны... Сосчитали штандарты побитых держав, Тыщи тысяч плотин Возвели на рекáх. Целину подымали, Штурвалы зажав В заскорузлых, Тяжелых Рабочих Руках. И пробило однажды плотину одну На Свирьстрое, на Волхове иль на Днепре. И пошли головные бригады Ко дну, Под волну, На морозной заре, В декабре. И когда не хватало «...Предложенных мер...» И шкафы с чертежами грузили на плот, Еле слышно                  сказал                           молодой инженер: — Коммунисты, вперед! Коммунисты,                                                         вперед! Летним утром Граната упала в траву, Возле Львова Застава во рву залегла. «Мессершмитты» плеснули бензин                                                    в синеву,— И не встать под огнем у шестого кола. Жгли мосты На дорогах от Бреста к Москве. Шли солдаты, От беженцев взгляд отводя. И на башнях, Закопанных в пашни «КВ», Высыхали тяжелые капли дождя. И без кожуха Из сталинградских квартир Бил «максим», И Родимцев ощупывал лед. И тогда            еле слышно                             сказал                                       командир: — Коммунисты, вперед! Коммунисты,                                                         вперед! Мы сорвали штандарты Фашистских держав, Целовали гвардейских дивизий шелка И, древко Узловатыми пальцами сжав, Возле Ленина В Мае Прошли у древка... Под февральскими тучами Ветер и снег, Но железом нестынущим пахнет земля. Приближается день. Продолжается век. Индевеют штыки в караулах Кремля... Повсеместно, Где скрещены трассы свинца, Где труда бескорыстного — невпроворот, Сквозь века,                   на века,                              навсегда,                                           до конца: Коммунисты, вперед! Коммунисты,                                                     вперед! 1947

МУЗЫКА

Какая музыка была! Какая музыка играла, Когда и души и тела Война проклятая попрала. Какая музыка                      во всем, Всем и для всех —                            не по ранжиру. Осилим... Выстоим... Спасем... Ах, не до жиру — быть бы живу... Солдатам головы кружа, Трехрядка                 под накатом бревен Была нужней для блиндажа, Чем для Германии Бетховен. И через всю страну                              струна Натянутая трепетала, Когда проклятая война И души и тела топтала. Стенали яростно,                          навзрыд, Одной-единой страсти ради На полустанке — инвалид И Шостакович — в Ленинграде.

НИКОЛАЙ СТАРШИНОВ

* * *

Болота, населенные чертями, Дороженьки, которым нет конца... Смоленщина встречает нас дождями, В которых больше, чем воды, свинца. Но мы пока живем, не умираем, И, просыпаясь поутру чуть свет, Мы гимнастерки потные стираем