Укутай дыханье моё

                 под берёзовым небом,

распишись на списке погибших,

                     и сиреневым плачем

дом напомни родной.

В разорённой стране

               на окраине лесопосадки,

где мы делим сухпай на троих,

миномётная морось судьбу

                              нашу переиначит.

Потихоньку стихает, и ветра остатки

задувают в кевларовый воротник.

Лицом спрятавшись в корни окопа,

про себя помолюсь за товарища;

покрывается снегом

                    чугунное ржавое золото,

за холмами смеркается.

2023

«Белые, угрюмые селенья…»

Белые, угрюмые селенья,

кашель за воротами,

«выходы»,

и блики на стекле

с трещинами,

соснами оборванными.

Автомат на согнутой руке.

Гул вдали,

похожий на молитву

в разорённом храме.

В рюкзаке

по крупному калибру —

свой и брата.

К Богу на закланье

подойдём,

прося хотя бы жизни.

Второпях

залезем на броню.

Двое суток впереди,

и по «Граниту»

ничего нам не передают.

2023

«Убиваюсь по порнухе…»

Убиваюсь по порнухе

и давлю за руб’ль плюхи

из табачки на углу,

чьё ИП год на Андрюхе.

«Улица: Василий Блюхер» —

корешам всем говорю.

Но не нарик я, а типа

тот поэт из архетипов

Блока, Гумилёва ли.

Там, где им шумела липа

и блазни́лась в снах Лолита,

плыли в небе корабли,

Мне хватило лишь даркнета

и церковного завета —

душу блядством не губи.

Говорю – Amao Omi.

2021

«Застынет Кременная в полуно́чном дыме…»

Застынет Кременная в полуно́чном дыме,

где тонкий свет по краю деревянных рам

восточным ветром с газами пороховыми

зацедит по глазам.

Вдали леса́, «сапёрками» распаханные,

покошенные будто бы затупленной косой,

дорог и сопок облик девичьими лопатками

явился под луной.

Сигнальная ракета и распылённый фосфор

над линией оборванных электропередач.

Как сгнившим плугом проведут

                                  подъехавшие ТОСы

по лагерю «Мечта», по цинку серых дач.

2023

«Зацвели по весне перебитые лавочки…»

Зацвели по весне перебитые лавочки,

и киоски напротив барыжили пивом,

меловые дороги, деревья каштановые

и школьные домики возле гаражного

                                          кооператива.

После выпитой ночи влажные

твоя грудь, и глаза, и предплечья,

мотыльком проберусь по лопаткам,

что плывут кораблями бумажными

в мою тёртую пеплом ладонь,

ты моей будешь типа навечно.

Закурю, не боясь ни осадков,

ни червонных семян чужеродных,

на балконе из белого детства,

только солнечных улиц укладка

у тропинки до лесозащитки.

Засыпай, мой найдёнышек, сладко,

нерождённое наше наследство.

2023

«Ушедшее нежно сожмётся…»

Ушедшее нежно сожмётся

повенчанным горем в груди,

трамвайные тонут колёса

под шёпот февральской пурги,

и пятая линия стянет

народ из соседних домов,

не помню, давно ли меня нет,

где город бетонных цветов,

в каком безымянном окопе

усну под прилёт «Василька»;

по новополученной сводке,

хохлы гонят к фронту войска.

Любимая, помнишь разлуку,

как ты говорила: «Дурак!»

День минул – по новому трупу

за родину или за так,

свои ли случайно накроют,

в тепляк наблюдателей цепь;

твои аккуратные брови

колготок голодная сеть;

снега покрываются сверху

заброшенного блиндажа,

и остро заточенным се́рпом

луна светит в лоб, не дыша.

2023

«Которая весна раскрыла рёбра мне…»

Которая весна раскрыла рёбра мне

и забрала в объятья.

Напомни позабытое и стёртое,

холодное, как паперть

подъезда, где терялись мы по будням

на лестничной площадке;

упавшие на пол бетонный у́гли,

и пепел на сетчатке

голубо-серого оттенка, затемнённого

в углу мигавшей лампой;

макушку зеленеющего клёна,

что малевал за партой;

с квартиры пятой съехали барыги,

в седьмой – поумирали;

кто на войне взорвался с «Мотолыгой»,

а кто засыпан был в подвале;

и ты ко мне прижалась, но ведь завтра

уеду, и надолго,

осадки где – пакет из «Града»,

накрывший лесополку.

2023

«Где сосен сухожилия сплетутся…»

Где сосен сухожилия сплетутся

над тетивой растянутых окопов,

зады́мленное солнце отогреет

прижатых нас к земле…

чуть стихнет, и зажжётся вновь конфорка,

и котелок наполнится водой

из Белгорода; сало, хлеба корка,

и кофе в кружке битой, фронтовой.

Закурим уставные сигареты,

что тихо всё, доложим по «Граниту»,

над фронтом исчезает незаметно

весенний день, что кровью не пропитан.

2023

«Мы любили косы дворовые…»

Мы любили косы дворовые,

съеденное пиво натощак,

сон в запас, прогулы, постовые,

бег трусцой, финансы на общак,

вписки, съёмный дом, за жили-были…

но ещё не жили мы вполне,

митинги, мусарни; голубые:

пидоры тусуются в кафе.

Назовёшь и словом поперхнёшься:

было не раскатано оно

в глотке, словно в глубине колодца

солнце вскрыло розовое дно.

Мы стоим, прищурившись, немея;

мы стоим немые на краю

парка с тополиною аллеей,

где теперь один стою, курю.

2024

«Где ротный, кто за него?..»

– Где ротный, кто за него?

/ротный в штабе/

Найдите их, нас кроют с двух флангов

и с фронта, я взводный,

два «триста», три «триста»,

пять «двести»,

мы их не можем найти,