езда  
Я ей говорю: раздвинься
 И правды ее венок
 Лежит на смуглой тележке
 Меж длинных и стройных ног
    Мы спим и я тебя вижу
 В ее бесноватом сне
 И бред мой становится ближе
 К вечно прыщавой весне.
  25 апреля 1984
     Мои портреты не однажды
 Срывали с обрусевших стен
 Предав анафеме Елен
 Они не вешали их дважды
   Мужья любовники
 Все те кто мне клялись
 В любви великой
 По изношению годов
 Не вспоминали тех реликвий
   Считая цифры лепестков
 Я не считала
 Тех кто любит
 Так мертвый ангела пригубит
 Иль нежность светлых завитков
    Прощайте все
 Кому сама клялась в любви непостоянной
 Ну а портреты окаянной
 Стереть стереть с лица земли!
  3 мая 1984
     Живая энергия тела
 И много чего другого
 Но все это улетело
 Осталась одна тревога
   Я бедный поэт из сказки
 Мечтатель снов и проделок
 И я принимаю ласки
 От самых вульгарных девок
   Я ем и гуляю даже
 С низшими по рассудку
 А после становится гаже
 И злоба стучит в желудке
   Себе говорю: Решайтесь
 Во Франции есть револьвер
 И тело мое качнулось
 В дедовское «расстрел»
   Но после опять помада
 Шампанское бигуди
 И в зеркало вижу ту же
 Которой шепчу: Уйди
   Но нет она не уходит
 Стоит и чего-то ждет
 Звука ль от сильной пощечины
 Чтоб усмехнулся рот
   Или ж слезами ребенка
 Попробует расшевелить
 На шее у ней веревка
 Жемчуга — нежная нить
   Я вижу что это проделка
 Демона и мышей
 Я вижу что это подделка
 Не верующих ушей
    Я ей подаю галантно
 Руку на тонкой кости
 И вместо площадной брани
 Тихое «не грусти»…
  3 мая 1984
    Стихи и тексты, не вошедшие в сборник
     Сильно забилось сердце
 Милый я больна
 Снег по соседству
 и осень
   Налили
 лекарство в стакан
 Вот все какое большое
 Ты англичанин Грой
 сеном меня не укроешь
 тоже в портрет влюблен
 Только не Грей а Рой
 только не Рой а Рай
 и дальше конечно Ад
 сам Бог повелел Эд
 Так прирожденный эстет
 гулял по пивным вокзала
 и думал там встретить даму
 со страусовым пером
   Может быть был туман
 в Лондоне это часто
 И не только даму
 и не только вокзал
 но даже Вестминстерское аббатство
 скушал голодный туман
 но и еще близорук
 поэтому губы рта
 шептали щупальцам рук:
 привычка желанье проверка
 радость ушедших дней
 памяти как не бывало
 вы все грустите о ней
 Вечность песка сказала:
 Мы вам ее покажем
 но помните это все
 Будет сдобрено сажей
 и картинкой Ватто
   Ангел со вздернутой губкой
 многим покажется хрупкой
 нежной нервной немного больной
 Но дьявол тебя сохрани
 лезть в этот черный покой
 Выкинь из головы
 Ты англичанин Рой
   Лучше от Темзы пешком
 долго идти домой
 Слышишь звонит Биг-Бен
 вот и туман растаял
 Гордый в цилиндре мэн
 мне наливает чаю
   Ты говорила что-то
 Жар у тебя и бред
 Какую-то леди и тетю
 ты прогоняла в норд-вест
 С Диккенсом и Уайльдом
 В Гайд-парк уезжала
 для жен
   Я ничего не понял
 Странен однако сон
 Ну почему англичане
 Мы же в Москве живем
 хочешь без сахара чаю
 И тост с молодой колбасой.
     От постельного крахмала
 От английских лошадей
 От седого генерала
 До больных родных дверей
 В чистом длинном каземате
 Он не ждет ее в халате
 Не приносит ужин Анна
 Не мурлычит тихо ванна
 Есть один бокал
 и тот
 скоро медленно умрет.
     Вам жаль?
 А у меня жало
 В горле застряло.
 У вас отдушина,
 А я удушена.
 И душа моя повешена,
 И, дыша, я хриплю:
 — Ненавижу!
 — Сгиньте!
 — Сдохните!
 В темноте я молю:
 — Помогите,
                    икните,
                               охните…
     Мы ведь были любовники раньше
 Значит ли это
 что будет опять
 то истеричное счастье
 за которое ставят пять
 Помнишь ли дачу
 пирожки и бабушку
 белую печку
 и детское фото
 прошлое доброе
 прошлое злое
   Ведь надо же выдумать
 вдруг такое
 Часами, часами
 шептались телами
 но время прошло
 и стали друзьями
 как Таня и Ваня
 как Галя и Миша
 Все реже и тише
 голоса наши
 звучат в этом мире
   Но вздохи и воздух
 живут на даче
 и летняя бабушка
 все чаще плачет