СЕРДЦЕ ЭДЕМА

Анне Керман

Если ныне ветра обретают сознанье и речь,Если наши тела в зазеркальный вросли промежуток,Кто возьмется нутро заповедного сада стеречь?Кто прорвется к нему, наплевав на запреты маршруток?

Как ресница, в хрусталике плавает яблочный сон,Обращаясь занозой, лишь только доходит до сердца.Рана времени — здесь, но ее бередить — не резон:Не излечишь ее легковесной рукой иноверца.

Мне бы только понять, как же с нами стряслись имена?Назови меня лишь, — и разлука ворвется мгновенно.Пишешь слово «любовь», — а написано будет «война»,И горит Карфаген, и Аттила идет на Равенну.

Что же эта ладонь наливается тяжестью вдруг?Что оделись в базальт невесомые мнимые числа?И мгновенный зигзаг разбивает космический кругНа бессмыслицу сил и бессилие всякого смысла.

А черта горизонта становится слишком близка.Воздух — лунный ландшафт: чересчур уж в нем крапин и вмятин.Замер камень в руке — он уже не дождется броска.Голос вычертил след — иероглиф по образу «ятя».

Мы записаны в камень, мы втравлены в известь и жесть.Мы — лакуна пейзажа, обмолвка морщинистой речи.Мы — последний пробел, тот, который уже не прочесть,Не лицо, но рельеф, где зияет расщелина встречи.

Тягость век вековых… (Или — «век вековать»? Подскажи…)Неба пасмурный воск процарапав ресницами сосен,Чтобы не ускользнуть за черту вековечной межи,Зрячей хваткою ветра держись за шершавые оси.

Хоть тобой до сих пор все болеет седая вода,Нас и ей не признать — мы забытые, смертные боги……Через сердце Эдема продеты войной провода,Те, что выведут нас напрямую к железной дороге.