Пеласгов и армян,

Арабов, скифов, индов, вавилонян.

Не перечислить всех – сосуд бездонен?

Престол имперский утеряв, ты вдруг

Обузой королям и папе стала

И пала с пьедестала

В ущерб былому блеску и престижу.

Ты, избранная матерь всех наук,

Моральных и естественных, устала

И править перестала,

И вот твой скипетр и венец, я вижу,

Передались Болонье и Парижу.

В Перудже и Флоренции любой

Смеется над тобой —

Поскольку может безвозбранно каждый

Взять то, чем столь гордилась ты однажды.

Коль этой госпоже и впрямь ты предан,

К тому, кто есть един и триедин,

Взывай, о гражданин,

Зайдясь в молитвенном смиренном кличе,

Чтоб он ей прежнее вернул величье.

40

Флоренция моя, стоишь над бездной,

Всевышний, что дарует благодать,

Как видно, волю дать

Решил твоей врагине, злой Фортуне;

Тебя я зрю из-под завесы слезной

И в муках сердцем вынужден страдать;

Просвета не видать,

И утешения искать мне втуне.

Днесь доблесть, справедливость не пестуньи

Угасшей добродетели твоей:

В тебе недуги с каждым днем сильней.

И как же ты придешь к здоровью снова,

Когда враги тебя убить хотят,

Когда от врат до врат

В тебе лишь тати, что ведут к разгрому?

Кто добродетель защитит сурово?

Тебя скорей в руины обратят,

Зане мой видит взгляд,

Как ты правленью следуешь дурному.

Воистину, мы недостойны дома,

Гнезда того, в котором как птенцы,

И скорбный вопль летит во все концы.

Флоренция, пока величьем духа

Своих достойных граждан ты цвела,

Великие дела

Свершали дети твоего Мардзокко;

И вот, как на панели потаскуха,

Себя и сарацинам отдала.

Ах, доля несветла

Пришла к тебе от твоего порока!

Направь назад, когда не поздно, око,

Будь цельной, неделимою для всех,

И вместо плача грянет звонкий смех.

Где мудрость, справедливость и терпенье

И остальные сестры, что твоим

Сокровищем благим

Считались в пору прежнего расцвета?

Бессовестно на них чинят гоненья

Гордыня, алчность, похоть, ибо им

Дала жилище, злым,

Что плоть твою изгрызли до скелета;

И не боишься осужденья света,

Ни Господа, который столько раз

К победе вел тебя в тревожный час.

Мне стыдно молвить о тебе так худо,

Я сам птенец из твоего гнезда;

Но тяжко мне всегда,

Ведь всё во мне обидою задето.

Ты так слепа, что и не зришь покуда,

Как червь в тебя проникнул без труда.

Не видишь, что вражда

Соседская тебя лишает света.

О, если в мыслях глянула б на это,

Кем и куда ведома, суть познав,

Ты поняла бы, что укор мой прав.

Канцона, знаю: кто тебя прочтет,

А это будут многие, тому ты

Заронишь в сердце смуты,

Ведь о пороках речь в тебе идет;

Кто приглянется, с тем поговори,

Не покажись невежливой, смотри.

Примечания

При подготовке текста учитывались следующие издания:

Giovanni Boccaccio. La caccia di Diana e le rime / Avvertenza e note di Aldo Francesco Massera. Torino, 1914.

Giovanni Boccaccio. Le rime, L’Amorosa visione, La caccia di Diana / A cura di Vittore Branca. Bari, 1939.

Стихотворения

III

Рак пламенел… – Солнце находилось в созвездии Рака, стояла жаркая пора лета.

Нептун, и Главк, и Форкий, и Фетида… – Морские божества в греческой мифологии.

…Юпитер бы Европой пренебрег. – Фьямметту мог бы похитить Юпитер так же, как когда-то в образе быка похитил Европу.

IV

Из Юлиевой гавани… – Римский император Октавиан Август по совету полководца Марка Агриппы расширил Байский порт. Новый порт получил название «порт Юлия» (лат. portus Iulius). Об этом сообщает Светоний в биографии Августа (гл. XVI): «Наконец он заново выстроил корабли, посадил на весла двадцать тысяч отпущенных на волю рабов, устроил при Байях Юлиеву гавань, соединив с морем Лукринское и Авернское озера…» Гавань Юлия также упоминает Вергилий в «Георгиках» (II, 161–164).

V

…Аргусовы взгляды… – Гермес усыпил Аргуса, многоглазого стража, игрой на свирели (см. также LVI).

Амфион – легендарный царь Фив. Построил стены города при помощи игры на кифаре: повинуясь музыке, камни двигались сами собой.

…огонек… (ит. fiammetta) – Намек на имя возлюбленной Боккаччо.

VII

…сказку о дельфине… – По легенде, дельфин, привлеченный пением Ариона, спас его от морских разбойников, вынеся на спине из волн.

VIII

…пел Орфей… – Орфей спускался в царство мертвых за своей женой Эвридикой.

…семивратных Фив… – «Семивратными» в древности назывались Фивы в Беотии, в отличие от египетских Фив, «стовратных».

Иппокрена – священный водный источник на вершине горы Геликон в Греции. Один из символов поэзии.

…все те, на чьем челе корона… – Поэты.

IX

Лал (устар.) – драгоценный камень алого или красного цвета, рубин.

XIV

Фрагмент несохранившегося стихотворения, первая строфа секстины, цитируемая Дж. Трессино в его книге «Поэтика» (Венеция, 1529). Секстина – стихотворение из шести строф по шесть строк, в котором конечные слова первой строфы повторяются в определенном порядке во всех последующих строфах.

XV

…эти звезды… – глаза возлюбленной.

XX

…мой вождь – Амор.

XXI

Этот сонет логически развивает терцеты предыдущего.

XXII

Рахиль и Лия – библейские персонажи, чьи имена широко использовались для символического обозначения склонности к созерцательной и деятельной жизни соответственно.

Его порой рисуют злые кисти… – Поэты XIV в., как, например, Франческо да Барберино, Пьераччо Тедальди и др., действительно дали бесчисленные примеры подобного изображения бога любви (А. Ф. Массера).

XXVI

Сонет написан от лица Фьямметты, как если бы та была влюблена в автора.

XXXIII

Дафна – нимфа, возлюбленная Аполлона. Спасаясь от его преследования, превратилась в лавровое дерево.

XXXIV

Сонет написан во время одной из ежегодных поездок Фьямметты на отдых в Байи (см. также LX, LXI).

XXXV

…словно Дафна прочь от Аполлона… – См. XXXIII.

XXXVI

…в честь нее страна / В летописаниях наречена… – В Античности Неаполь назывался Партенопея в честь сирены Партенопы, его мифологической основательницы.