«Но падают золотые…»

Но падают золотыеОттуда, с неба, лучи.Шумят, как прежде, в РоссииИсточники и ключи.

И снег в октябре ложитсяНа взрыхленный чернозем,И зверь полевой и птицаНе ведают ни о чем.

Не знают, теперь какиеОхотники ходят им вслед,Не знают о том, что «Россия»Имени больше нет.

Над рельсами и поездами,Над трактом и полотном,Над тракторами, бороздами,Над телегой, крытой рядном,

Все та же сегодня клубитсяДовоенная летняя пыль.Степь таврическая. Жнец и жница.Пролетающий автомобиль

Где с портфелями на коленях,Партработник в дорожных очкахМчит начальством. И ветер на Сене,Дождь на улицах, на площадях,

Где, чуть свет, что ни день, в непогодуЖизнь я рву по часам, по гудкам…Проклинаю мою свободу,Ничему не кланяюсь там.

Не молюсь, не верю, не вижуВ темном будущем, и потомуТак люблю я, так ненавижуИ так страшно — близок всему.

«Прекрасней не было и нет…»

Дней Александровых прекрасное начало…

Прекрасней не было и нет:В тумане над Невой сиянье,Гром ослепительных побед,И торжества, и страшных бедБезумное чередованье.

Век Александра, славный век.В снегах — подснежники свободы,В цепях согбенные народы —И вдруг иного ритма бегСломил державинские оды.

Два благородные орла —Двуглавый и другой, не русский,В ширь распростершие крыла,В бою столкнулись — и взошлаПогибель над землей французской,

И вот, чрез полтораста лет,Слежу стрелы Вандомской взлетыИ арку гордую победТам, где войны недавней следСтер песнопенья позолоты.

О, Франция. Твой тяжкий бредСегодня прежнего темнееИ лебедей версальских шеи,Как королевские лилеи,Склонились — и надежды нет.

Но ведает душа земная,Что Кобленц, Прага и Париж —Изгнанье и чужбина злая —Залог того, что Ты нас знаешь,Что Ты избранникам даришьТернистую дорогу к раю.