Лимонов чуду всегда служил. бежал Давай же Игорь с Эдькой мы встретимся когда помянем водкой-редькой прошедшие года За Стесина-пройдоху! А тоже наш он — наш! За Вовку-выпивоху стихи и карандаш! Что как не узки годы вмещают всё ж оне художников походы поэтов наравне Давай же Игорь с Эдькой расстанемся потом пожив ещё немного такими же умрём!

«Прекрасен приезд в сонный город авантюриста…»

Прекрасен приезд в сонный город авантюриста! Вот он гуляет у единственной гостиницы А если ещё его фамилия Нечаев или Петров! Ох и натворит он по чужому паспорту Ох и наберёт кредитов наобольщает чужих жён! При этом во всё пребывание будет прекрасная погода и облака как на итальянских картинах в ресторанах икра и балык И уедет он как по скользкому синему морю легко и плавно красивый молодой выдыхающий энергию кудрявый человек

Нищий

С лицом огромным лося он ходит да и просит Чего он просит этот злой мужик? не денег и не книг Он пищи и тряпья за ним его семья стоит прижавшись кучкой и каждый грязной ручкой касается до папы огромного растяпы Не мог и жить и воду выливать пошёл ходить. детей с собой таскать Едва ли ум за дверцею лица и вечный шум Садового кольца осел меж глаз и меж бровей и век вот те и раз. и это человек? Но паспорт нам удостоверил что ране он поля измерил А надоели как поля ушёл детьми в пыли юля

«Само написание слов «двадцатое мая»…»

Само написание слов «двадцатое мая» представляет из себя как бы взрыв черемухи и сирени. лениво бегущий вдоль парка трамвай. Вспотевшую маму или жену едущую с рынка А сумки полные держала и необъяснимая моложавость морщин и клубника земляника пахнущие впереди

«И погода тиховеющая…»

И погода тиховеющая и большие небеса Дама в магазин поспеющая в пол ближайшие часа И старуха заскорузлая и ларёчек желтый «Квас» очереди за арбузами Всё те Эдик в самый раз Вот растения осенние Вот дома из белых плит