в слезах повстречать Стулу. скрипу его в такт спокойный сам ты думаешь — друг Мопассан у Тургенева очень достойный Ну а он представитель славян В этом узком кругу и Гонкуры Может что-то я путаю где ж? А Рембо? А Верлен? — шуры-муры с островками дворянских надежд Ну и были наверное пальцы! Но и тоже мои — ничего! В Амстердам или в Лондон скитальцы обвиняя один одного А как разнятся те и другие Те под мост — а играют эти То в гостиной. А те молодые и похабные грязные дети Он вина налакался и лёг У него даже девка мерзавка попыталась найти кошелёк Не нашла — из бумаг только давка некий даже прессованный пласт Был в кармане его как осадок А в другой исключительный раз С ним случился в дороге припадок Дело кончено. тихий покой И в истории Франции где-то на странице такой и такой опочили два бедных поэта Как ужасно ушёл Мопассан знает каждый. и вобщем не скажет так уж плохо конец ему дан Был конец всею жизнию нажит Наш там тоже ходил и бродил Что-то делал. обедал смеялся Как-то странно что я уследил и что я не забыть догадался представляю я время хитро и не сбоку не сверху — никак всё что есть — это наше добро и мои силуэты бродяг Дворянин этот тоже он мой и ужасная хрупкость фарфора между прочим и звук за стеной и мясистая толстая штора
«мне так страшно — так страшно — так страшно — страшно…»
мне так страшно — так страшно — так страшно — страшно что ты приедешь и найдёшь меня некрасивым — я затворяюсь — бегаю к зеркалу я не некрасивый — красивый я! милая. я загадочно поздний. как грек упадка упадок. сердце поздний упадка. на лоне дивана. на лоне кровати в жаре валяюсь
«И зачем мне красивые наряды…»
И зачем мне красивые наряды Безупречное тело в форме змея И за что я как сорванный листочек В характерном полёте проношуся Камчадала я дикого страшнее Он хоть любит снеговую вещь культуру А на мне ничего теперь такого Всё другое как вопрос — горб скелета
Не вошедшее в книгу «Русское»: из «Шестого сборника»
(архив Александра Шаталова)
«Лопухи растут с пригорка…»
Лопухи растут с пригорка и пчела траву толкнула Совершив своё движенье Вновь трава уже уснула Я — Лимонов — мне известно Я уж десять лет из дома и трава и милосердье и усталость мне знакома
