Местами, глянь-ка, новорусичи

из древних плит времён этрусков

дворцов (пусть это и безвкусица)

настроили по-новорусски.

3.

Опять в бурьян взгляд упирается:

то ли намёк, где буду спать я,

то ль на могилу намекается,

где оба князя мне – как братья.

Кино, вы говорите? Сказочки?

В вину мне ставите: бухой я?

Да это ваши всё отмазочки!

Я не прошу у вас постоя.

Здесь королевство зазеркальное

все из меня повыжмет соки,

как детство полупривокзальное,

откуда я беру истоки.

4.

Ах, шкафик мой родной и столик!

Не устою и поцелую!

В обломках шифера найду ли

шкаф13 (уважаемый до колик)?

Вот песня слышится гортанная.

По речке бечевой бурлáки14

идут безденежные, драные,

судьбе покорны, как собаки?

Им баб сейчас, однако, хочется

и вновь нажраться, как скотине,

потом подраться – заморочиться

меня набить по образине.

5.

Закат прошит косыми стёжками

над знатною рекой алтайской.

Пора б отсюда топать ножками,

пока побит лишь мало-мальски.

Но поздно.... Вот лечу над бездною,

и мои стоны песням близки.

Угла не вижу затрапезного,

где б не стонал мужик российский.

В цепях железных, по острогам,

в полях бескрайних, по дорогам15 –

кругом фанерой над Парижами

лететь в закат овцой остриженной.