Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 72

Гибель

Предчувствием бури окутан был сад.Сильней заструился цветов аромат.Узлистые сучья как змеи сплелись.Змеистые молнии в тучах зажглись.

Как хохот стократный, громовый раскатСмутил, оглушил зачарованный сад.Свернулись, закрылись цветов лепестки.На тонких осинах забились листки.

Запрыгал мелькающий бешеный град.Врасплох был захвачен испуганный сад.С грозою обняться и слиться хотел.Погиб – и упиться грозой не успел.

«Вечерний свет погас…»

Е. А. Варженевской

Вечерний свет погас.Чуть дышит гладь воды.Настал заветный часДля искристой Звезды.

Она теперь горит,Окутанная мглой,И светом говоритНе с Небом, а с Землей.

Увидела она,Как там внизу темно,Как сладко спит волна,Как спит речное дно.

И вот во мгле, вдали,Открыв лицо свое,Кувшинки расцвелиИ смотрят на нее.

Они горят в ночи,Их нежит гладь воды,Ласкают их лучиЗастенчивой Звезды.

И будут над водойВсю ночь они гореть,Чтоб с Утренней ЗвездойСтыдливо умереть.

Исполинские горы

Исполинские горы,Заповедные скалы,Вы – земные узоры,Вы – вселенной кристаллы.

Вы всегда благородны,Неизменно прекрасны,От стремлений свободны,К человеку бесстрастны.

Вы простерли изломы,Обрамленные мохом,Вы с борьбой незнакомы,Незнакомы со вздохом.

Вы спокойно безмолвны,Вас не тронут рыданья,Вы – застывшие волныОт времен Мирозданья.

Ковыль

Точно призрак умирающий,На степи ковыль качается,Смотрит Месяц догорающий,Белой тучкой омрачается.

И блуждают тени смутныеПо пространству неоглядному,И непрочные, минутные,Что-то шепчут ветру жадному.

И мерцание мелькнувшееИсчезает за туманами,Утонувшее минувшееВозникает над курганами.

Месяц меркнет, омрачается,Догорающий и тающий,И, дрожа, ковыль качается,Точно призрак умирающий.

Океан

(сонет)

Вдали от берегов Страны Обетованной,Храня на дне души надежды бледный свет,Я волны вопрошал, и Океан туманныйУгрюмо рокотал и говорил в ответ.

«Забудь о светлых снах. Забудь. Надежды нет.Ты вверился мечте обманчивой и странной.Скитайся дни, года, десятки, сотни лет, –Ты не найдешь нигде Страны Обетованной».

И вдруг поняв душой всех дерзких снов обман,Охвачен пламенной, но безутешной думой,Я горько вопросил безбрежный Океан, –

Зачем он странных бурь питает ураган,Зачем волнуется, – но Океан угрюмый,Свой ропот заглушив, окутался в туман.

«Вечно-безмолвное Небо, смутно-прекрасное Море…»

Вечно-безмолвное Небо, смутно-прекрасное Море,Оба окутаны светом мертвенно-бледной Луны.Ветер в пространстве смутился, смолк в безутешном просторе,Небо, и Ветер, и Море грустью одною больны.

В холод гибнет и меркнет все, что глубоко и нежно,В ужасе Небо застыло, странно мерцает Луна.Горькая влага бездонна, Море синеет безбрежно,Скорбь бытия неизбежна, нет и не будет ей дна.

Лебедь

Заводь спит. Молчит вода зеркальная.Только там, где дремлют камыши,Чья-то песня слышится, печальная,  Как последний вздох души.

Это плачет лебедь умирающий,Он с своим прошедшим говорит,А на небе вечер догорающий  И горит и не горит.

Отчего так грустны эти жалобы?Отчего так бьется эта грудь?В этот миг душа его желала бы  Невозвратное вернуть.

Все, чем жил с тревогой, с наслаждением,Все, на что надеялась любовь,Проскользнуло быстрым сновидением,  Никогда не вспыхнет вновь.

Все, на чем печать непоправимого,Белый лебедь в этой песне слил,Точно он у озера родимого  О прощении молил.

И когда блеснули звезды дальние,И когда туман вставал в глуши,Лебедь пел все тише, все печальнее,  И шептались камыши.

Не живой он пел, а умирающий,Оттого он пел в предсмертный час,Что пред смертью, вечной, примиряющей,  Видел правду в первый раз.

Бесприютность

(сонет)

Меня не манит тихая отрада,Покой, тепло родного очага,Не снятся мне цветы родного сада,Родимые безмолвные луга.

Краса иная сердцу дорога,Я слышу рев и рокот водопада,Мне грезятся морские берега,И гор неумолимая громада.

Среди других обманчивых утехЕсть у меня заветная утеха:Забыть, что значит плач, что значит смех, –

Будить в горах грохочущее эхо.И в бурю созерцать, под гром и вой,Величие пустыни мировой.

Над пучиной морской

Фаине ***

Над пучиной морской, тяготея, повисла скала,У подножья скалы бьются волны толпой неустанной,Греет зной ее камни, к ней ластятся ветер и мгла,Но безмолвна она – в час ночной, в час зари златотканной.

Белоснежная тучка мелькнет и растает над ней,Прощебечет блуждающих птиц перелетная стая,Загорится, забрезжит за морем звезда золотая,Небо вспыхнет в ответ мириадами синих огней.

Но не видя, не внемля, гранитная дремлет громада,Если ж волны сильнее нахлынут, журча и звеня,Словно шепчет она еле слышно: «Не надо… не надо…Утишите волненье свое… Не будите меня…»

В пещере

В пещере угрюмой, под сводами скал,Где светоч дневной никогда не сверкал,Иду я на ощупь, не видно ни зги,И гулко во тьме отдаются шаги.

И кто-то со мною как будто идет,Ведет в лабиринте вперед и вперед.И, вскрикнув, я слышу, как тотчас вокруг,Ответный, стократный, разносится звук.

Скользя по уступам, иду без конца,Невольно мне чудится очерк лица,Невольно хочу я кого-то обнять,Кого, – не могу и не смею понять.

Но тщетно безумной томлюсь я тоской: –Лишь голые камни хватаю рукой,Лишь чувствую сырость на влажной стене, –И ужас вливается в сердце ко мне.

«Кто шепчет?» – кричу я. «Ты друг мне? Приди!»И голос гремит и хохочет: «Иди!»И в страхе кричу я: «Скажи мне, куда?»И с хохотом голос гремит: «Никуда!»

Бесплодно скитанье в пустыне земной,Близнец мой, страданье, повсюду со мной.Где выход, не знаю, – в пещере темно,Все слито в одно роковое звено.

Аюдаг

Синеет ширь морская, чернеет Аюдаг.Теснится из-за Моря, растет, густеет мрак.Холодный ветер веет, туманы поднялись,И звезды между тучек чуть видные зажглись.

Неслышно Ночь ступает, вступает в этот мир,И таинство свершает, и шествует на пир.Безмолвие ей шепчет, что дню пришел конец,И звезды ей сплетают серебряный венец.

И все полней молчанье, и все чернее мрак.Застыл, как изваянье, тяжелый Аюдаг.И Ночь, смеясь, покрыла весь мир своим крылом,Чтоб тот, кто настрадался, вздохнул пред новым злом.

«В этой жизни смутной…»

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 72