Поблизости церкви не было, стало быть, на крещение священника тоже немыслимо пригласить в деревню. Крестильное таинство, а вернее, «Погружение» провели своими силами. Пришли Прасковья Тряскина и Катерина. Прочитали молитвы, в домашней купели омыли распятие. Малышку обступили бабушки, мать, крёстная Ава и малолетний крёстный Петька Логукнов.

– Как звать-от будём? – задала свой извечный вопрос Александра.

– Давайте-косе Марией, али Таней,– уверенно предложила Катерина. У неё два года тому назад женился младший сын Фёдор. Взял жену Татьяну, и родилась внучка Маруся. Прасковья вставила своё веское слов:

– Матрёной её надо назвать. Здесь Александра окончательно и бесповоротно решила проблему имянаречения:

– Варварой назовём и весь сказ.

Пока деревенские крестители упорно спорили об имени новорожденной, Тихон незаметно вышел во двор. Несмотря на то, что его давно исключили из рядов партии

большевиков, он всей душой и всем сердцем был предан делу Ленина и оставался принципиальным атеистом. Но в данном случае решалась судьба будущего имени внучки. В его душе на всю жизнь оставалось самое любимое имя Дарья.

Едва-едва справившись с душевным волнением, он поспешил в дом. Вернувшись в избу, он с нарочитым равнодушием разрешил спор:

– Чё спорите, у неё баушку родну Дарьей звали.

Александра искренне всплеснула руками:

– Ой, бабы, и вправду, вот ведь как надо назвать мнученьку нашу – Дашей.

Так в семье Шлемовых обрело новую жизнь имя Дарья.

***

Через несколько дней Роза увезла с собой дочку. Но расставание стариков с внучкой было недолгим. У Розы пропало грудное молоко, и Дашеньку пришлось вскармливать молоком от различных коров. Работа по сменам для мамочки и для ребёнка окончилась плачевно. Двухмесячная девочка оставалась под присмотром двенадцатилетних нянь. Несмышлёные «сиделки», понятия не имея, как обращаться с живым ребёнком, приняли кроху за куклу и спокойно усадили её на стол, дабы в таком положении удобнее общаться. В результате сломали копчик.

За короткий срок неумелого воспитания: недоброкачественное молоко, сломанный копчик дали свои плоды. Нарушение крупных костей скелетика, в результате постоянного поносика обезвоживание организма превратили ребёнка в живой трупик. Головка не могла твёрдо держаться на шее. Ручки и ножки безжизненно свисали. Все косточки выпирали сквозь тонкую кожную ткань. Кроха угасала на глазах.

Роза поняла, что теряет ребёнка. Но что делать? Куда кинуться, где найти помощь, к кому прислониться? Везти Дашеньку в деревню? Отец-то может и согласится принять безжизненного ребёнка, а мать? Хоть она и добрая, но ведь неродная. Как она отнесётся к такому нежданному, да и, наверное, нежеланному «подарку»?

Однако, не смотря на все свои сомнения, убитая горем и неопытная мать написала робкое письмо родителям и поделилась своим несчастьем. Ответ не заставил себя долго ждать. Вернее, ответное письмо летело быстрее света и звука. В письме было всего три слова, написанных малограмотным человеком, но твёрдым в своих убеждениях и с прямым характером. Эти спасительные слова были написаны полупечатными, полупрописными буквами, расположенными в строгую линейку: «Вези немедленно, мама».

Всё, что привезла Роза, трудно было назвать ребёнком. Дашенька даже плакать не могла, она только издавала слабый писк. Молодая мама обревела своё дитё горючими слезами и уехала в Катайск. Александра же, не долго думая, выпросила в колхозе лошадь и повезла внучку в Томилово, в больницу.

Антонина Ивановна Макеева только всплеснула руками:

– Господи Боже мой, до чего довели ребёнка!

– Дак, чё же, Тонюшка, делать-от? – Александра с надеждой посмотрела на фельдшера, как на потенциальную спасительницу.

– Ничем помочь не могу, тут, как говорят, медицина бессильна.

– Дак, може, хошь каки никаки порошки выпишешь? – обескуражено взмолилась в слезах женщина.

– Шура, гляди-ка, мало того, что девочка покрыта вся сыпью, так ведь она же уже синеть начала, – Антонина Ивановна покачала головой, – вези-ка её домой, а то она у тебя в дороге умрёт.

Александра осторожно взяла завёрнутое в одеяльце почти бездыханное тельце. Душа Алексанлры наполнилась каким-то необъяснимым чувством. Вероятно, так устроен женский организм, что необходимо не просто испытать своего ребёнка, а именно ощутить своего ребёнка с младенческого возраста.

Женщина прижала к себе малышку так, как будто этот ребёнок лежал у её сердца:

– Ангелочек ты мой христовенький, я всё гле тебя сделаю, чтобы ты жила, моя крошечка,– сквозь обильные слёзы она прошептала умирающему ребёнку.

Александра приподняла угол одеяла, девочка бессильно открывала глазки и еле-еле попискивала.

– Матушка Пресвятая Богородица, Батюшка Иисус Христос, святой целитель Пантелеимон, помогите мине рабе божьей, вашей Александре поднять робёнка на ножки. Наградите меня этим счастем.

И что за чудо?! После этих слов к Александре на ум пришли такие мысли, в которых она уверилась с первой же минуты. Одной рукой она крепко прижала к себе ребёнка, а другой дёрнула вожжами, одновременно подхлёстывая лошадь:

– Но-о-о! Быстрее, Беретка. Лошадь побежала рысью, как будто чувствовала, что несёт на себе новую жизнь.

***

Едва приехав домой, Александра живо озадачила мужа:

– Значит так, беги-косе, отец, в магазин и купи белого и красного вина.

Тихон, ошеломлённый решением супруги, не мог понять, для чего ей немедленно понадобилось вино. Что она собирается делать?

– Если не будет белого можны одно красно купить?

– Дак я и говорю чё вино и водку купить. Едук я водку вином зову, – она осторожно развернула больную Дашеньку, – нопотом растопи баню.

Тихон так и не понимая чудачеств Лёсы, тут надо к похоронам готовиться, а она надумала водку покупать и баню топить, всё-таки пошёл выполнять задание.

Когда было всё подготовлено, Александра завернула ребёнка и пошла в баню. Там она прочитала молитвы: «Живые помощи», «Отче наш», обратилась с молитвой к святому целителю Пантелеимону и начала парить больную девочку и осторожно вправлять копчик.

Дома целительница развела кипячёной водой водочный раствор, смочила тряпицу и наложила компресс на область грудной клетки, при этом тщательно оберегая сердце. Затем половину чайной ложки разведёного вина влила в младенческий ротик. Когда все процедуры были окончены, Александра запеленала Дашеньку, завернула в «козликовую» шаль и уложила в зыбку, подвешенную на крюке, укреплённом на матице.

Пока никакого улучшения не было. Только утешало одно, что девочка до сих пор жила, да сердечко, как будь-то ровнее начало биться. А может это Александре просто показалось.

Всю ночь женщина просидела у детской колыбели. На второй день процедуры повторились. Кроме всего прочего Александра понемногу стала вливать в ротик кипячёной водички да вместо соски приспособлять «жёванку» (разжёванный хлеб, завязанный в марлевый узелочек).

К вечеру детский стул начал приходить в норму, хотя ночь для деда с бабушкой и для маленькой внучки