Старая госпожа (говорит). Несомненно, что я вам, сударь, обязана жизнью, но только барышня в те дни, когда покойный первый министр был еще жив, уже была просватана за моего племянника Чжэн Хэна. Недавно я послала письмо в столицу, в котором зову его приехать, но его все нет. Если этот господин явится, то в каком положении окажется наше дело? Лучше я отблагодарю вас богатым подарком, золотом, шелками, и вы, сударь, сможете выбрать себе девушку из богатого дома, а от руки моей дочери прошу отказаться. Каково ваше мнение об этом?

Чжан (говорит). Если вы, сударыня, не отдадите мне вашу дочь, то неужели вы думаете, что я польщусь на блеск золота и шелка? Разве не сказано:

   «Письмо сосватало мне деву

       с лицом, подобным яшме?»

Так что сегодня мне остается только поскорее откланяться.

Старая госпожа (говорит). Нет, нет, постойте! Вы сегодня пили вино. Хун-нян, помоги старшему брату добраться до кабинета, пусть он там отдохнет. А завтра мы возобновим нашу беседу. (Уходит.)

Хун-нян помогает Чжану идти.

Чжан (декламирует).

   Видно, судьба мне – без сна проводить

       в тихой обители ночи;

   Нет, не дано мне на долю встречать

       в свадебной спальне весну.

Хун-нян (говорит). Неужели, господин Чжан, вам стало так плохо от одной маленькой чарки?

Чжан (говорит). Разве я пил что-нибудь! (Становится на колени перед Хун-нян.) Я из-за барышни все дни и все ночи забывал о еде и не знал покоя. Душа моя измучена, я лишился сна, все время хожу как потерянный. Со времени нашей встречи здесь, в обители, после того как я услышал ее ответ на мои стихи, я вытерпел бесконечные страдания. Только было сладилась наша свадьба, как вдруг матушка изменила свои намерения, совсем свела меня с ума. Когда еще бывало такое! О, пожалей меня, передай все это барышне, пусть узнает, что у меня на душе. Ведь я готов сейчас, при тебе, снять пояс и повеситься! (Декламирует.)

Ты о том, кто привязывал волосы к балке,

    кто колено колол, – пожалей.

У того, кто покинул родные края,

    кто скитается, сердце болит.

Хун-нян (говорит). Что ж, на улице много валяется негодного хвороста, сожжем твое тело, раз ты такой глупый. Но не беспокойся, я кое-что придумала для вас обоих.

Чжан (говорит). Каков же твой план? Я, как говорится, «построю помост и пожалую тебя в генералы».

Хун-нян (говорит). Я видела, что у вас, сударь, есть дорожный цинь, и вы, верно, искусно на нем играете. Моя барышня страсть как любит слушать игру на цине. Сегодня вечером мы с ней выйдем в сад зажигать курения. Как только я кашлем подам знак, вы начинайте играть. Когда же увидите, что барышня слушает вас, можете сказать все, – она поймет каждое ваше слово. А завтра я передам вам, скажет ли она что-нибудь в ответ. Теперь же боюсь, что хозяйка хватилась меня. Я пойду.

Уходят.

Действие четвертое

Чжан (входит, говорит). То, что сказала Хун-нян, очень заманчиво. Небо уже потемнело. О луна! Выходи поскорее! (Зажигает курения.) Вот и удар барабана! Вот и колокол зазвенел! (Настраивает цинь.) О мой цинь! Мы с тобою, мой дорогой, вместе скитались несколько лет. Успех того, что случится сегодня ночью, зависит только от твоих чудесных мелодий, золотых ладов, яшмовых колышков, потрескавшихся узоров на змеиной коже, печальных аккордов с южных склонов горы Ишань и холодных струн. О небо! Если бы ты послало мне попутный ветер, который донесет мелодию моего циня до постигших звуки музыки ушей моей любимой, ушей, сделанных из полированной яшмы, покрытой тонкой пыльцой!

Хун-нян входит вместе с Ин-ин.

Хун-нян (говорит). Пойдем зажигать курения, сестрица. Посмотри, какая сегодня луна!

Ин-ин (говорит). Все равно уже ничего нельзя сделать. Разве тут помогут курения? О луна, ты такая круглая, счастливая, а нам-то как быть? (Поет.)

На мотив «Сражающиеся перепела».

Плывет в небесах диск луны ледяной,

И тучка притихла в лазури ночной.

 На этих ступенях свой запах оставив,

 Под ветром кружатся цветов лепестки.

 Не знает предела страданье разлуки,

 Не видно конца одинокой тоски.

О матушка!

 «Все то, что вначале нам было дано,

 Лишь редкий из нас сохранит до кончины»,

 Становится тенью любимого он,

 Я – образом милой его на картине!

На мотив «Багряные цветы».

 В сердце одни остаются мечты,

 Только пустые слова – на устах,

 Только во сне со мной встретишься ты.

 Матушка двери тебе распахнула,

 Феникса жарила,

     мясо дракона варила она,

 Только что скрылась луна.

 Из рукавов изумрудных велела

     яшмовый кубок подать,

 Гостя велела с любовью принять —

 Все, чтобы братом моим его сделать,

 Чтобы о свадьбе не смел он мечтать!

Хун-нян (говорит). Посмотри, сестрица, луна словно дымкой окутана – наверное, завтра будет ветер.

Ин-ин (говорит).

 Ветер с луною

     счастливы, в небе встречаясь,

 Людям же счастья

     что-то они не дают.

(Поет.)

На мотив «Персик краснеет».

О луна, посмотри на людей!

Окутана дымкою, словно фатой,

    нефритовый лик свой скрывая, —

Как видно, ее

    пугает болтливость людская.

Хэн-э на луне одинока, свиданье

    назначить ей некому там,

Не рада она и небесным дворцам.

Бессмертный Пэй Хан по просторам луны

    во сне не гулял никогда,

И тучки вокруг, словно полог узорный,

Боясь, что Хэн-э моя тронет беда,

Дворец ее лунный

    скрывают холодный, просторный.

Хун-нян кашляет, подавая знак.

Чжан (говорит). Пришла! (Настраивает цинь.)

Ин-ин (говорит). Что это за звуки?

Хун-нян пожимает плечами.

Ин-ин (поет).

На мотив «Чистый небесный песок».

Может быть, у меня

    в волосах драгоценности так застучали?

Может быть, из нефрита

    колечки на юбке моей зазвучали?

Может быть, под карнизом

    колокольчики-кони от ветра помчались?

Может быть, мы свой полог у входа задели

И, столкнувшись, на нем

    золотые кружки мелодично запели?

На мотив «Шутливый напев».

 Или же колокол вдруг

 Издал в обители звук?

 Иль зашумел

     за оградою стройный бамбук?

 Или доносятся звуки сюда

     ножниц больших, костяных?

 Или от капель упавших

     медь зазвенела в часах водяных?

 Я притаилась и слушаю тихо

     возле восточной стены —

 Это за западным флигелем

     слышится звон напряженной струны.

На мотив «Плешивый монах».

 Мелодия эта строга,

 Как линия копий

     у всадников в панцирях,

 едущих строем.

 Мелодия так одинока,

 Как будто цветок

     на волнах речных в половодье весною.

 Мелодия эта взлетает,

 Как зов журавлиный в лазури небес