1 августа 1905 года по ходатайству Рачковского А. М. Гартинг был назначен заведующим Заграничной агентурой Департамента полиции, на место отставленного Л. А. Ратаева. Этот период деятельности Гартинга совпал с годами первой русской революции и последовавшей за этим реакции, давшей загранице новые пополнения русских политических эмигрантов. В этот период состав русской политэмиграции значительно изменился. В конце XIX века основной состав эмигрантов состоял из народовольцев-террористов, после же революции 1905 года в политическую эмиграцию влилось большое количество социал-демократов. Появление в эмиграции представителей нового революционного класса — рабочего класса — царской охранке принесло много забот. Если до этого основные усилия Заграничной агентуры были направлены на борьбу против тер-рористов, казавшихся наиболее реальными противниками царского самодержавия, в борьбе с которыми охранка уже имела некоторый опыт, то новый противник — социал-демократия с новыми приемами партийной работы и конспирации — для охранников был более опасным. Ратаев не обращал почти никакого внимания на социал-демократию, Гартингу же пришлось столкнуться с ней лицом к лицу.

Для борьбы с русской политической эмиграцией Гартинг использовал не только свою секретную агентуру, но и полицию некоторых стран Европы. Если германское и австро-венгерское правительства, в соответствии с протоколом от 14 марта 1904 года, под видом анархистов охотно выдавали эмигрантов русской полиции, то французское и бельгийское правительства открыто этого делать не могли. Частые запросы в парламенте по поводу деятельности русской политической полиции в Париже и Брюсселе заставляли правительства этих стран ей формально препятствовать, а по существу они не только закрывали глаза на ее действия, но и способствовали ей. В шифрованной телеграмме на имя директора Департамента полиции Гартинг доносил из Парижа:

«По совершенно секретному личному соглашению с чинами префектуры мною выработана следующая мера. Префектура готова сформировать особый отряд агентов. Он должен наблюдать за важнейшими русскими террористами и будет осведомлять меня о результатах. Для выполнения этой меры необходимо, чтобы наше правительство добилось через посла, дабы французское министерство предписало префектуре усилить надзор за русскими террористами».

Гартинг умышленно старался привлекать к себе как можно меньше внимания; к тому же, возглавляя Заграничную агентуру, постоянно разъезжал по всей Европе. В период русской революции 1905 года из Европы в Россию незаконно переправлялось большое количество оружия, и надо было положить этому конец. Гартинг потратил немало времени на то, чтобы во всех крупных северных портах Европы были его люди. Так, к 1906 году на него работали 14 агентов, занимавшихся исключительно вопросами переправки оружия. Кроме того, с ним сотрудничали некоторые начальники местной полиции: в Англии и Финляндии дела шли неважно, зато с французами, немцами и датчанами удавалось договориться на том условии, что общественность этих стран ничего не узнает. Гартинг прекрасно понимал, что большинство европейцев относились к охранке резко отрицательно.

Кроме лиц, работавших в охранке, были лица, предлагавшие себя для этой работы. Гартингу пришлось заниматься подобными предложениями и иногда отвергать их. Таково было предложение некоего Нейштадта в 1907 году. Могилевский мещанин Авигдор (Виктор) Мордухов-Нейштадт в мае 1900 года послал в Департамент полиции письмо с заявлением о намерении своем посягнуть на жизнь царя. На допросе он объяснил свой поступок желанием выйти из затруднительного положения. Сидя в Прилукской тюрьме, Нейштадт рассказал надзирателю о существовании тайного преступного общества. Однако в показании следствию по этому поводу он заявил, что «яркие краски в его рассказе составляют обычный плод его фантазии». За эти фантазии Нейштадт после медицинского освидетельствования, признавшего его здоровым в физическом и психическом отношениях, был отдан под гласный надзор полиции. В мае 1907 года Нейштадт, живший тогда в Базеле, обратился к министру Столыпину с письмом, в котором предложил свои услуги в борьбе с революционерами-террористами. Он заявлял, что у него «разработан детальный план втесаться в их среду на правах испьтанного товарища». О вознаграждении писал: «меня это интересует ровно настолько, во сколько оцениваются жизненные потребности человека средней руки (без спиритуозов и игры)». Себя Нейштадт рекомендовал так: «вероисповедания официального иудейского, возраст 27 лет, образование — домашнее, политическое credo — умеренный прогрессист». Письмо это было препровождено Департаментом полиции Гартингу. К сожалению, из дела архива не видно, получил ли «умеренный прогрессист» шпионскую работу у Гартинга.

Из числа «идейных» секретных сотрудников Гартинга нужно назвать Гурари. Лев (Леон) Гурари в письме из Ниццы 3(16) ноября 1902 года заведующему Заграничной агентурой Департамента полиции Ратаеву предложил свои услуги. Он писал, между прочим: «Я легко могу вступить в сношения с Верой Гурари, кузиной моей, сосланной ныне в Иркутск. Прикинувшись сочувствующим и жаждущим деятельности, я смогу добыть у нее указания, рекомендации. Я — искренне убежденный противник революционной деятельности и приложу все умение и усилие обезвредить возможно большее число этих паразитов». Гурари был принят в число секретных сотрудников, но после был уволен. В сентябре 1905 года Гурари обратился уже к Гартингу с просьбой принять его на службу, ссылаясь на то, что «ввиду его близкого знакомства с Прекером-Гнатовским он сможет в течение 2 месяцев дать весьма ценные сведения». Гартинг назначил ему 600 рублей в месяц жалованья и 1000 франков на наем подходящей квартиры». Однако вскоре Гурари был опять уволен. В июле 1910 года Гурари снова просил принять его на службу, указывая на то, что в 1892–1895 годах, будучи в зубоврачебной школе Джеймса Леви в Варшаве, оказал много услуг начальнику варшавского жандармского управления генералу Броку. Но пришедший на смену Гартингу шеф Заграничной агентуры Красильников отказался от услуг Гурари. Таким образом, еще один «искренне убежденный противник революции» оказался на практике платным и мало исправным секретным сотрудником охранки.

В 1909 году пришел конец гартинговскому периоду в работе заграничной агентуры. В самом начале года Азеф был окончательно разоблачен и объявлен провокатором не только Бурцевым, но и специальным извещением ЦК партии эсеров. Сведения, полученные Бурцевым от Лопухина, Менщикова и Бакая, были дополнены показаниями изменившего Гартингу агента Леруа. Это окончательно привело Бурцева к убеждению, что Гартинг-Геккельман-Ландезен — это одно и то же лицо.

Человек недалекий, уступавший умом и знаниями своим предшественникам, действительный статский советник, кавалер многих российских орденов, кавалер французского ордена Почетного легиона, провокатор-«оборотень» Гартинг, наверное, долго бесчинствовал бы в Европе. Но в июне 1909 года Бурцев, ознакомившись с документами, предоставленными ему бывшим сотрудником Особого отдела Департамента полиции Л. П. Менщиковым, напечатал во французских газетах статьи с неопровержимыми доказательствами провокаторского прошлого главы российского политического сыска в Европе. Бурцев опубликовал сенсационное разоблачение: он сообщил, что Гартинг, ведающий