Как видим, каждая из версий обращает внимание на отдельные моменты, все они имеют «точки соприкосновения», но при этом и значительно разнятся в деталях[102]. Версии А. И. Домонтовича и В. А. Косоговского, исходя из архивных материалов, более близки к реальному ходу дел. Хотя исключать того, что шаху понравился казачий конвой русского императора также не стоит. Вызывает только сомнение факт, что шах изначально хотел создать кадры для реформирования армии и конницы в частности. Идея эта была выдвинута А. И. Домонтовичем, но до конца XIX в. развития не получила. Из всех версий очевидно лишь то, что во время пребывания в России Насреддин-шаху действительно приглянулись кавказские казаки. Это, в свою очередь, сыграло важную роль в организации русской военной миссии, облегчив задачу дипломатов.

Тем не менее полностью согласиться с мнением некоторых историков, что инициатива создания полка по образцу русских казаков принадлежала исключительно иранской стороне[103], нельзя. Не была она и кратковременной, сиюминутной прихотью шаха[104]. Новый виток реформирования иранских войск был инициирован первым министром шаха в 1875 г.[105], убедившим его вновь пригласить иностранных инструкторов. Миссия

В. А. Франкини сыграла значительную роль в подготовке почвы для приглашения русских военных в иранскую армию. Именно после нее в 1878 г. персидский шах Насреддин совершил поездку по европейским странам, одной из целей которой было знакомство с армиями последних. Результатом стало приглашение австрийских и русских военных инструкторов для очередного реформирования вооруженных сил Ирана. На реорганизацию иранской армии претендовали, помимо Россини Великобритании, Австро-Венгрия, Бельгия и Франция[106]. Получение той или иной державой права на преобразование персидских войск во многом зависело от желания шаха, а, следовательно, и от степени влияния на него отдельных дипломатических представителей. Соглашение о присылке российских инструкторов не могло быть организовано помимо российского чрезвычайного посланника и полномочного министра при персидском дворе Ивана Алексеевича Зиновьева[107]. Это был по-своему уникальный дипломат, сыгравший значительную роль в русско-персидских отношениях последней трети XIX в. Своим дипломатическим мастерством и личными качествами он добился дружеского отношения к себе со стороны Насреддин-шаха и его первого министра. Это позволяло ему блокировать большинство попыток англичан подчинить Персию своему влиянию[108]. «Конец 70-х годов и начало 80-х, – не без основания отмечал публицист конца XIX в., – особенно время представительства г. Зиновьева, даже по отзыву англичан, считается эпохою решительного преобладания России»[109]. «Иван Алексеевич Зиновьев, – характеризовал его А. И. Домонтович, – человек средних лет, невысокого роста, сухощавый с нервным и подвижным лицом и с быстро бегающими глазами. Серьёзный, приветливый, он своим внимательным отношением к словам собеседника чрезвычайно располагал его в свою пользу. Во время трёхгодичного моего прибывания в Персии, при частых сношениях с Зиновьевым я имел достаточно случаев хорошо ознакомиться с ним и даже почти изучить его. Иван Алексеевич человек бесспорно выдающийся на своём посту. Практически ознакомленный по своей продолжительной службе в Персии, Румынии, Турции и опять Персии, он при своих обширных теоретических познаниях обладал способностью и трудолюбием. Кроме обычных иностранных языков он отлично говорил по-турецки и персидски. Долгая служба Зиновьева на Востоке, хорошо ознакомив его с противником на дипломатическом поприще, с его увёртками и затягиванием дела, привила ему самому эти качества и дала сильное оружие в борьбе с этим противником. Весьма труден был для него турнир с таким дипломатом, как министр иностранных дел в Персии, знаменитый сипехсалар[110]Азам Гусейн-хан, но Зиновьев всегда приводил его к желанному для себя результату. Как видно, у Ивана Алексеевича было всё, чтобы быть деятелем замеченным не одним только дипломатическим ведомством»[111].

Благодаря стараниям И. А. Зиновьева были обеспечены дипломатическая и отчасти военная стороны покорения части туркменских земель Россией[112]. 24 июня 1879 г. в Тегеране была подписана телеграфная конвенция между Россией и Персией, по которой русский телеграф в Чикишляре был присоединен к англо-индийской телеграфной сети, доходившей до Астрабада[113]. Фактически это была концессия на постройку телеграфной линии между Астрабадом и Чикишляром к северу от залива Хасан-Кули (линия обслуживалась в дальнейшем русским персоналом). Кроме того, он блокировал стремления английского представителя открыть реку Карун для судоходства[114]. Посланник содействовал российским офицерам в их поездках по Персии для изучения страны[115]. При его же деятельном вмешательстве кавалерию шаха было решено преобразовать по образцу российских казаков. Это подтверждает письмо товарища министра иностранных дел Николая Павловича Шишкина начальнику Главного штаба Николаю Николаевичу Обручеву в 1894 г.: «Пятнадцать лет назад бывший посланник наш в Тегеране тайный советник Зиновьев побудил шаха обратиться к нашему содействию для образования персидской кавалерии по образцу нашего казачьего войска… имея в виду главным образом приобретение влияния на персидское правительство и помешать другим, враждебным нам правительствам, взяться за это дело»[116]. Под враждебным правительством понималось британское.

Таким образом, появление русских инструкторов в вооруженных силах Ирана произошло в контексте военных реформ, проводившихся военным министром Хусайн-ханом с начала 1870-х гг., и под влиянием деятельности и выводов В. А. Франкини, посетившего Персию в 1877 г. Побудительными мотивами приглашения российских казачьих офицеров и урядников для обучения части персидской кавалерии стало впечатление, произведенное на шаха казачьими формированиями во время его посещения империи Романовых, а также влияние на персидского правителя и его военного министра русского посланника И. А. Зиновьева. Без сомнения, создание ПКБ следует рассматривать в контексте «Большой игры» – понимаемой в узком, специально-научном смысле как сначала борьбу Великобритании против Российской империи, переросшую в англо-русское противостояние на территориях Азии и Европы, а отчасти даже Африки. Длилась она с последней трети XVIII в. до 1917 г., т. е. до распада Российской империи, и протекала в идеологической, политической, военной и экономической сферах[117].

1.2. Первая поездка А. И. Домонтовича. Подписание контракта на обучение части персидской кавалерии

Алгоритм принятия решения о посылке А. И. Домонтовича был следующим. Шах, будучи еще на Кавказе, обратился к кавказскому наместнику с просьбой о присылке офицеров. Великий князь предложил царю послать инструкторов, Александр II одобрил данное предложение. И. А. Зиновьев был здесь и организатором, и стимулятором шахских интересов, и «передаточным звеном», т. к.