В той ситуации все решали минуты. Его бойцы действовали оперативно и грамотно. Быстро оказали помощь, быстро приехала боевая машина МТ-ЛБ. Дмитрий истекал кровью, но был в сознании и контролировал ситуацию, отдавал приказы. Сказал группе занять позиции в лесопосадке. А когда понял, что его собираются поместить в десантное отделение машины, не дал это сделать.

– Я понимал, что мои ноги раздроблены, висят на сухожилиях. И если бы положили в «десант», то разрывов было бы еще больше, меня было бы трудно оттуда потом доставать.

Их срочно вывезли в Белгород в медицинский отряд специального назначения. Там разрезали одежду, обработали раны, сделали профессиональную перевязку. Но из-за большой кровопотери экстренно самолетом отправили в Петербург, в Военно-медицинскую академию. Там из Дмитрия достали 12 осколков и… одну пулю калибра 5,45.

Оказалось, она за месяц до этого попала ему в незащищенное место между шеей и бронежилетом – в подшейный отдел. И застряла в мягких тканях, а он даже не заметил.

– У меня образовалась шишка. Думал, может, ударился где-то или осколком камня от какого-то здания чиркануло и от этого мышцы болят, – вспоминает он. – На адреналине в бою все, что угодно, может случиться, а ты и не поймешь что. Рана так заросла, что, когда врачи увидели пулю на рентгене, спросили: «А где входное отверстие?»

Дмитрий (в центре) в своем подразделении.

Фото предоставлено Дмитрием Борисовым

Оказалось, Дмитрию в тот раз повезло. Угоди пуля чуть выше, попала бы в шейную артерию. А ситуация в том бою сложилась такая, что оказать помощь было бы невозможно.

– Мы отстреливались из горящего здания, и оно уже конкретно начало прогорать. Чтобы сменить позицию, нам нужно было выходить на противника лицом, так как сзади была бетонная стена. Так и сделали. Я пропустил вперед четырех стрелков, чтобы враг не успел на них среагировать, а сам, как командир, шел последним. Когда противник заметил движение, то открыл по нам гонь, и, видимо, одна из пуль в меня и попала.

Тому счастливому случаю можно было бы и порадоваться, если бы после второго ранения Дмитрию Борисову в Военно-медицинской академии не ампутировали обе ноги.

«Нет ног – нет проблем»

На второй день после наркоза и переливания крови он очнулся в одной палате с майором из штаба армии из Москвы и подполковником, командиром батальона спецназа из Питера.

– У них были небольшие пулевые ранения. И тут я – без ног. Оба смотрели на меня с жалостью. Я на их взгляды ответил шутками: «Нет ног – нет проблем. Дурная голова ногам покоя не дает».

В этом весь Дмитрий. Он из тех людей, которые в любой ситуации стараются смотреть на жизнь позитивно.

– У меня никогда не было глупых мыслей: «Где мои ноги, как дальше жить?» Я понимал, что новое свое состояние мне нужно принять и совершенствовать то, что есть.

Дмитрий сразу попросил врачей дать ему коляску, чтобы ездить на ней в туалет. Не хотел ходить в утку. Ему дали, и он стал кататься в нормальный туалет – ставил коляску на стопор и выпрыгивал из нее.

– Жене я сказал, чтобы первое время никому не давала мой номер телефона, не хотел, чтобы кто-то ко мне приезжал. Понимал: такие визиты могут негативно повлиять на мое становление. Приезжающие стали бы ныть, а мне в госпитале нужна была только поддержка. Там я находился в своей среде – у кого-то из ребят глаза нет, у кого-то руки, но мы все понимали – это СВО, где с каждым всякое может случиться. Плюс я за три месяца боевых действий много чего повидал, приходилось и в пакет собирать парней. Находясь на фронте, никогда не исключал, что такое может произойти и со мной.

Как показывает опыт СВО, да и других военных компаний, в ситуациях, схожих с той, в какой оказался Дмитрий Борисов, жены часто не выдерживают, оставляют мужей-инвалидов – не хотят быть при них до конца жизни сиделками. Но Дмитрию повезло с супругой Ксенией (как и ей с ним). Она приняла его новое состояние. К тому же сама работала медсестрой и, подобно ему, повидала всякое.

Вместе они уже давно и прошли через многое. Познакомились, когда Ксении было 14, а Дмитрию 16. Она училась в школе, а он – в Ульяновском суворовском училище. Ксения ждала Дмитрия, пока он был курсантом Московского командного училища. Поженившись, уехали в воинскую часть под Петербургом, где у них не было никого из близких – вся родня осталась в Ульяновске.

Когда началась СВО, Дмитрию было 27, Ксении – 25, их сыну – три года, дочке – два. Дмитрий предупреждал жену, что может вернуться с серьезным ранением или вообще не вернуться.

– Я считаю, все в нашей жизни предопределено. Где-то прочел теорию, которая запала в душу, – о том, что человек перед тем, как появиться на свет, подписывает контракт, в котором указано, что его ждет. И, проживая земную жизнь, он где-то в глубине души знает свое будущее. За два года до СВО, неизвестно почему, я завел с женой разговор на тему: чего лучше лишиться – рук или ног? И мы оба решили, что ног. Потому что руками человек работает, а отсутствие ноги влияет только на скорость передвижения.

После возвращения из зоны СВО война для Дмитрия Борисова не закончилась. Просто перешла в другое качество. Теперь ему нужно было бороться за себя, за свое будущее.

Дмитрию повезло с женой Ксенией. Они через многое вместе прошли.

Фото предоставлено Дмитрием Борисовым

Из Петербурга его отправили в Москву в госпиталь Вишневского, там сделали протезы, и он три месяца обучался на них ходить. Как и у любого человека, поначалу протезы вызывали отторжение.

– Во-первых, больно, во вторых, после коляски ноги привыкают к сидячему положению и образуется мышечная контрактура, которая не позволяет им разгибаться, – объясняет Дмитрий. – Человек, стоя, испытывает дискомфорт, ему все время хочется находиться немного полусидя. Отсутствует необходимость разгибаться до конца. К тому же от частого передвижения на протезах ноги потеют, натираются. Мышцы, необходимые для ходьбы, атрофируются. Другое дело коляска: когда сидишь в ней, ничего не