Вот так, матрос Александр Сиборский! Быть моряком, не достаточно любить море и морскую службу, главное, нужно уметь вовремя находить и достойно пить «шило»!

Дмитрий Анатольевич закончил говорить и весело рассмеялся. Я смотрел на него, улыбался и не совсем понимал искренность его последних слов о морской службе и «шиле». А, может, это была всего-навсего вот такая своеобразная шутка?

Я не заметил, как сдружился с Дмитрием Анатольевичем. Он до того был интересным собеседником, что я полностью расслабился и забыл, зачем пришёл. Но я сразу встрепенулся и застыл, словно древнегреческое изваяние, когда открылась входная дверь, и на пороге появилась моя любимая Олёнка. Бог ты мой, какая она была красивая, лёгкая и божественная! Она, увидев меня, покраснела и раскрылась в белоснежной улыбке, словно ангельский девственный цветочек, а я от радости чуть не утонул в её счастливых бездонных голубых глазах. Дмитрий Анатольевич деликатно кашлянул.

– Ну что, доча!? Купила? – ласково спросил он.

– Да, папуля, купила! Купейный вагон, нижнее место, как ты и хотел. Поезд отходит в два часа дня.

– Здорово! Я все необходимые вещи уже собрал! Вот с Александром познакомился, жаль «шила» нет! – радостно подхватил Дмитрий Анатольевич и, посмотрев на меня, дружески подмигнул, как старому доброму знакомому.

– Шила? – удивилась Олёна. – Есть большая швейная игла! А вам зачем?..

Дмитрий Анатольевич хохотал от души. Так искренне и громко, что я тоже не выдержал и слился с ним дуэтом. Мы уже хохотали вместе, да так громко и в унисон, что зашатался семейный восточный кувшин, заполненный прыгающими от смеха розами. Дмитрий Анатольевич вытер слёзы, подошёл к дочери и, нежно обняв её, сказал:

– Доченька, не обижайся! Мы с Александром только что говорили о флотском напитке, именуемом «шилом», вот и смешно получилось, когда ты предложила швейную иглу. Ты умница! Сразу нашла альтернативу слову «шило»!

И Дмитрий Анатольевич опять засмеялся, только не громко и без слёз, а я только улыбнулся. Олёнка и не думала обижаться, так как её заметно обрадовало то, что я нашёл с её папой общий язык. Она внимательно посмотрела на огромный букет красно-белых роз и одарила меня таким тёплым и нежным взором, что в моей груди, словно порох, вспыхнул жаркий взрывной огонь, и по всему телу разбежались горячие волнующие мурашки.

Вскоре приехало вызванное такси. Дмитрий Анатольевич отказался от наших проводов, сославшись на бесполезную трату времени. Мы спустились вниз к такси. Я вынес спортивную сумку, заполненную необходимыми в дороге вещами. Дмитрий Анатольевич прихватил объёмистый дипломат, в нём находились документы и чертежи для защиты очередного проекта. Наше прощание было не долгим. Папа обнял дочь и поцеловал её в щёку, а мне крепко пожал руку и, наклонившись ко мне, тихо сказал:

– Александр, я искренне рад нашему знакомству! Ты действительно хороший парень! Береги Оленьку! Вы сильно похожи и подходите друг другу!..

Вот так неожиданно и по-родственному прозвучали его близкие слова. Мне было очень приятно, и я принял их всей душой и сердцем, как благословение.

Он сел в такси, серьёзно и пристально посмотрел на нас, улыбнулся и помахал рукой. Такси медленно тронулось и, поскрипывая тормозами и загораясь задними красными фонарями, скрылось за углом дома.

Я повернулся к Олёне. Она стояла с застывшей печальной улыбкой и со слезами на глазах.

– Что с тобой, Олёна? – встревоженно спросил я.

– Да, нормально! Не обращай внимание. Меня всегда охватывает какая-то грусть, когда папа уезжает. Я его люблю, он такой замечательный, самый лучший друг! Если Артём любит иногда прикалываться, то папа всегда внимателен и очень бережно ко мне относится.

– А где твоя мама? Ты о ней никогда ничего не говорила, – осторожно с некоторым любопытством спросил я.

– Мама?.. Она жива и здорова. Живёт в Америке штате Техас в городе Хьюстоне, там более тридцати тысяч русскоговорящих людей. Работает в каком-то центре по обучению астронавтов и подготовке пилотируемых космических полётов. Она закончила Московский авиационный институт и занималась системами автоматического регулирования космических аппаратов. Пять лет назад её пригласили в этот центр. Раз в год навещает нас. Папа не захотел уезжать в Америку, да его и не отпустили бы. Его работа связана с секретными корабельными установками. У нас есть трёхкомнатная квартира в Москве на улице Космонавтов в районе ВДНХ. Папа там останавливается, когда приезжает по своим служебным делам.

– Наверное, трудно вот так врозь жить? А вы с Артёмом не думали перебраться в Америку к маме? – спросил я.

– Папа и мама серьёзно увлечены науками, поэтому им достаточно общения онлайн посредством интернета. Они очень хорошие друзья и раз в год проводят отпуск где-нибудь в экзотическом месте. Мама успевает видится и с нами, приезжая для этой цели на неделю в Москву. Артём хочет серьёзно заняться профессиональным боксом. Не исключено, что может появится вариант, связанный с переездом в Америку. А я ещё не думала на эту тему. У меня хватает пока дел и в Москве. Нужно вот тебя сделать мастером спорта по боксу. Ты же мой самый свежий проект!

Олёна серьёзно посмотрела на меня и грустно улыбнулась. Её глаза, большие и выразительные, выдали самые сокровенные мысли, и я их легко прочитал. Моё сердце усиленно забилось, и наши души потянулись друг к другу.

Мы вернулись в квартиру. Олёна подошла к букету цветов и, нагнувшись, вдохнула благоухающий аромат лепестков роз. Мне показалось странным, но, кроме аромата роз, источались запахи ландыша и фиалки, и даже яблони и апельсина, и в то же время я неожиданно уловил удивительную душистость какого-то чудодейственного волшебного магического вина, и у меня вдруг закружилась голова, и моя любимая Олёна превратилась в настоящую ослепительную Богиню, сошедшую с Небес подарить мне безумную божественную любовь. Я это почувствовал всем своим влюблённым горячим Сердцем, и моя раскрытая знойная Душа с радостью ответила взаимностью, раскаляясь и трепеща от желания страстной пылкой любви.

Я подошёл к Олёне. Она с упоением наслаждалась волшебными запахами благоухающих роз. Я мягко обнял Олёну сзади за горячие плечи и прижал к себе. Она вся горела и пылала страстью. Я всем телом чувствовал даже через ткань одежды её испепеляющий жар. О, Боже, как она восхитительна! Я, словно обезумевший влюблённый страдалец, неистово прижимался к её упругим круглым ягодицам, и яростно вдыхал божественные возбуждающие запахи её разгорячённого тела. Олёна повернулась лицом ко мне, и я нежно и заботливо поправил её длинные сбившиеся волосы. Она взглянула