Повестка не заставила себя долго ждать. Игорь сразу пошел в военкомат и в тот день домой уже не вернулся. Стал одним из тех, кого потом в новостях называли донецкими «мобиками».

– Нам не говорили, куда нас везут. По прибытии целую неделю спали на холодном бетоне. Но потом приспособились. Ходили по свалкам, искали материалы, из которых можно было соорудить что-то похожее на кровати. Однажды нас собрали в три часа ночи и сказали, что мы едем под Харьков. Боевые задачи не озвучивали. Сначала просто стояли в поселке Веселое (между Изюмом и Балаклеей) как комендатура. Ну а потом нас потихонечку начали дергать на передовую.

На фронт!

Фото предоставлено семьей Петровых

Игорь признается, что все его мысли на фронте были о доме, о близких. Жены и матери бойцов собирались в определенном месте Донецка, где была связь, и пытались дозвониться до мужей и сыновей. Хотя это место и было опасным – часто обстреливалось. То же самое делали и сами бойцы – искали связь, уходили куда-нибудь в поле.

– Не могу передать свои ощущения, когда в первый раз наконец удалось созвониться. У меня аж дыхание перехватило, – говорит Игорь. – Представьте, ты изо дня в день слышишь только ор, крики, взрывы, выстрелы, и вдруг на этом фоне звучит ласковое слово родного человека. Я стоял со слезами в глазах и думал: «Господи, увидимся ли мы еще?» Этот вопрос терзал меня постоянно. Потом появились возможности созваниваться чаще. И стало как-то полегче.

Игорь служил в 115-м полку ДНР. В его составе погибло много молодых парней. Запомнился один из них по имени Кирилл. Дело было уже на Горловском направлении. Шел украинский штурм, их подразделение отступало. А Кирилл вызвался прикрывать товарищей – остался на пулемете. Пуля попала ему прямо в сердце.

В другой раз они штурмовали укрепрайон, рядом с его товарищем разорвалась мина. Он получил ранение и от болевого шока перестал себя контролировать, встал в полный рост. Тут же прилетела вторая мина, и ему взрывом оторвало голову.

После отступления в Харьковской области их полк расформировали и разбросали по другим частям. Он попал в Новобахмутовку, что под Авдеевкой. Там под коксохимическим заводом и раньше был подземный эвакуационный путь, чтобы люди могли спастись при аварии. А в ходе конфликта противник проложил уже не одну дорогу, по которым техника приезжала, отстреливалась и возвращалась назад.

– Там было очень жарко. Но я решил для себя: раз уж ты на войне, надо идти до конца, ввериться Богу и не бояться. Жена дала мне с собой пояс с молитвой. Я знал, что она молится за меня каждый день. Сам тоже стал просить своими словами Божьей помощи. И заметил, что или мы выходили почти без потерь, или штурм оказывался удачным. А однажды меня увезли в госпиталь с температурой под сорок. И в это время враг нанес удар по нашим позициям – многие погибли.

Человек, который попадает на фронт, переосмысливает свою жизнь. Игорь раньше хоть и считал себя верующим, но в церковь почти не ходил. Теперь ходит. Благодарит Бога за то, что жив. Он теперь хорошо понимает, что главное в жизни – близкие люди, здоровье и крыша над головой.

«Нельзя бросать свой дом»

После года войны Игорь Петров вернулся домой живым и здоровым. Вот только цирк в Донецке уже не работал. ВСУ били по любым скоплениям людей, например, обстреливали рынки по выходным дням, когда дончане ходили за продуктами. И уж конечно, не упустили бы возможность ударить по цирку во время представления. Примерно так же вели себя фашисты во время блокады Ленинграда – били по проходным заводов и остановкам в то время, когда люди ехали на работу.

Игорь вернулся с фронта в свой пустующий ццрк.

Фото предоставлено семьей Петровых

Петровы стали полноправными жителям фронтового города, который был уже мало похож на прежний Донецк. Вода – раз в три дня, рынки закрывались рано: успел купить – хорошо. Рынок рядом с их домом вообще разбомбили, многие магазины были на замке – хозяева не рисковали их открывать, потому что в любой момент мог прилететь снаряд – как потом покрывать убытки? А интернет-магазины были ненадежны – часто не доставляли заказанный товар.

Дочь Петровых пишет картины.

Фото предоставлено семьей Петровых

Из-за отсутствия цирковой работы Игорь по возвращении с фронта трудился водителем, а Александра – официанткой: надо же было на что-то жить. Но мыслей покинуть Донецк, как сделали многие коллеги-циркачи, у семьи не возникало. В цирке во время исполнения номеров часто нужно отключать голову, ни о чем не думать, работать на автоматизме. И, видимо, у многих привычка жить с «отключенной головой» стала второй натурой.

– Они сидели за границей, но даже не говорили где, – говорит Игорь о своих бывших коллегах. – Боялись со мной контактировать, ведь я воевал. Боялись, что их из-за этого депортируют из тех стран, куда они сбежали. Я лично так не смог бы – бросить семью и стоять в стороне, когда идет такая война. Здесь же твой дом. Каким бы он ни был, нельзя в трудную минуту его оставлять. В итоге общение с ними пришлось оборвать.

Оставалась и в самом Донецке прослойка людей, с которыми контактировать не было никакого желания. Наживавшиеся на выживавших – те, для кого даже во время войны главным оставались деньги.

Но, по наблюдениям Петровых, большинство жителей Донецка изменились к лучшему, опасность сплотила – люди стали дружнее, старались радоваться жизни вопреки всему. И еще в Донбассе в годы войны выросла замечательная молодежь.

– С одной стороны, их жалко, ребята нормальной жизни не видели, и что у них в будущем, тоже неизвестно. А с другой стороны, эти подростки вообще ничего не боятся. Разговариваешь с ними по телефону, слышишь канонаду, а у них «все нормально». Могут даже сказать тебе, куда летит и откуда, – рассказывает Игорь.

К этим подросткам относится и их дочь Лера. Она устроилась на работу в 16 лет да еще была вынуждена ходить в сильно обстреливаемый район, который в Донецке называют «Изумрудом» по одноименному магазину. У дочки дефект руки, но, несмотря на это, Лера – отличный художник.

Три волшебных дня

СВО