Сегодня Наталья вспоминает с усмешкой, что раньше планировала свою жизнь на годы вперед. Но не зря говорят: хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Майдан круто изменил судьбу Натальи Романовой и всех луганчан.

В ветках запутался мертвый грач.

Перья его – зола.

Землю мою обошел палач,

Сел во главе стола…

…В печке горели среди всех зол

Мысли мои в дыму.

Новой метлою до ночи мел

Ветер в моем дому.

(Из стихотворения «Зона АТУ», 2014 г.)

После Майдана в Луганском университете перестали платить зарплату. Его руководство и половина преподавателей уехали в Полтаву. Там был создан украинский клон университета. Тех, кто остался преподавать в ЛНР, лишали ученых степеней.

А дальше пришла война.

– Многие мои друзья записались в ополчение. Был всеобщий идейный порыв, – вспоминает Наталья. – Я продолжала преподавать. Последние лекции читала уже под бомбежками. И мои студенты, около 120 человек в аудитории, покидали ее только по звонку, даже если вокруг гремели взрывы. Причем бомбили не блокпосты, а целенаправленно население – школы, детсады… Мои родственники, живущие на Центральной Украине, не верили, что у нас такое творится. Думали, война – это кремлевская пропаганда. Даже когда все грохотало от взрывов, над городом стоял гул самолетов и я говорила одному из них: «Послушайте, как нас бомбят!» – он мне отвечал: «Это ты, наверное, мобильник к телевизору поднесла». Лишь через несколько лет родственники прозрели, и мы с ним, наконец, помирились. А до этого были будто загипнотизированы украинским телевидением.

Большинство луганчан и не помышляли об отъезде из города. У них не было средств даже на билет до Ростова, не говоря уже о том, чтобы снять где-нибудь в России на первое время жилье, оплачивать разные справки. У Натальи тоже не было денег. Но выяснилось, что у нее много друзей. Как только началась война, российские писатели стали предлагать ей покинуть Луганск. Коллеги из Питера звали пожить в Комарове на писательских дачах. Поэт Александр Кушнер передал конверт с 5 тысячами рублей от журнала «Звезда» (Наталья теперь хранит этот конверт как реликвию).

– Они все долго меня уговаривали. Но я не могла оставить мужа, а Роман не хотел уезжать. А потом случилось так, что я в один день дважды чудом избежала смерти – оказывалась в тех местах, которые сразу после моего ухода накрывало бомбами. Это было в июле 2014-го. В тот день на улицах города погибли 44 луганчанина. После этого уже даже муж велел уезжать. Тамбовская поэтесса Елена Луканкина прислала мне электронный билет. Только успела его распечатать – отключили электричество. И уехать тоже успела на последнем поезде.

Наталья Романова в «ахматовской будке» на кровати А. А. Ахматовой.

Фото предоставлено Натальей Романовой

После этого железная дорога была повреждена в результате боевых действий и поезда уже не ходили. Когда Наталья добралась до Питера, у нее в кошельке было всего 200 рублей.

У меня на руке – почерневшая дробь из черники.

Не растет на лугах эта страшная спелая дробь.

Вот опять Петербург дал ночлег перехожей калике,

И Луганку мою заменила холодная топь…

(Из стихотворения «Уходят дома…», 2014 г.)

Наталья надеялась, что боевые действия закончатся летом и осенью она сможет вернуться в Луганск. Но война продолжалась. Петербургские писатели обратились в Смольный с просьбой, чтобы ей разрешили остаться в городе. И Смольный пошел навстречу. Наталье помогли с работой, с оформлением документов. Ее на время приютила у себя поэтесса и литературный критик Юлия Медведева. Потом, когда Наталью взяли на работу в медиацентр правительства Петербурга, она смогла снять комнату в коммуналке. Тогда же, осенью 2014 года, Наталья Романова получила литературную премию «Молодой Петербург», а в качестве награды возможность издать свою книгу… Она чувствовала себя почти Тарасом Шевченко, которого друзья-петербуржцы – поэт Василий Жуковский и художник Карл Брюллов – выкупили из крепостничества…

Парусник мечты

А в 2015-м к ней приехал Роман. Дома в Луганске он руководил бригадой электромонтажников. А в Питере устроился простым электриком, зато не куда-нибудь, а в Эрмитаж! Их свадебное путешествие будто продолжилось. В их жизни опять было много чудес. Они снова вместе открывали Петербург. Например, ходили сниматься в массовке «Ленфильма».

Однажды, когда гуляли по Дворцовой площади, Роман, к удивлению Натальи, открыл своим ключом одну из дверей Зимнего дворца. И они пили чай в подвале в компании эрмитажных котов.

– Мы жили в коммуналке возле Александринского театра, – вспоминает Наталья, – Каждый вечер мимо нашей парадной к театру стекались зрители. Я однажды вздохнула, что никогда из-за дорогих билетов не смогу увидеть «Лебединое озеро». А уже на следующий день к нам из подворотни вышел пьяный, оказавшийся сторожем театра, и предложил «по дружбе» провести нас именно на «Лебединое озеро». И провел!

24 июня 2017 года. Романовы на Невском проспекте, по пути на праздник «Алые паруса».

Фото предоставлено Натальей Романовой

В 2017 году Наталья смогла достать два билета на праздник «Алые паруса». 24 июня они с Романом как завороженные смотрели, как по Неве под канонаду салюта плывет парусник – символ сбывающихся надежд из повести Александра Грина. Им казалось, что их мечты тоже обязательно сбудутся…

Наталья почти поверила в чудо. Вот только главную проблему никак не удавалось решить. В отличие от Натальи муж так и не смог узаконить свое пребывание в волшебном городе.

– Мне выдали разрешение на проживание в Петербурге, а Роману – нет. Сколько бы мы ни обращались в УФМС, нам отвечали, что нет квоты. И за все три года, что мы здесь жили, она так и не появилась. Из-за этих проклятых квот происходили чудовищные истории и с другими людьми. Например, мама с папой имели разрешение на проживание, а их ребенку, который уже здесь, в Петербурге, родился, его не давали. Говорили: «Или депортируем ребенка, или сами выбирайте, где жить».

Даже Наталью, несмотря на то что у нее было свидетельство о временном убежище, едва не депортировали! Потому что в документе чиновники УФМС по ошибке проставили неправильный штамп. И вообще, статус беженца не избавлял человека, приехавшего с Украины, от мучений. Каждый год он обязан был предъявлять справку с места работы или выписку о том, что у него лежит