Е. Завалишин; стоят слева направо: старший лейтенант Р. Э. фон Вирен, ротный командир Морского корпуса капитан 2-го ранга С. А. Якушев, офицер штаба Эскадры капитан 1-го ранга К. В. Мордвинов, главный хирург Эскадры А. Е. Кожин, старший офицер «Георгия Победоносца» генерал-майор флота Ю. Г. Шплет, член Комиссии по делам русских граждан в Северной Африке капитан 1-го ранга С. Л. Трухачев, командир эсминца «Звонкий» капитан 1-го ранга В. И. Лебедев, старший врач Морского корпуса статский советник Н. М. Марков, начальник 2-го отряда судов и командир эсминца «Дерзкий» капитан 1-го ранга Н. Р. Гутан, командир крейсера «Генерал Корнилов» капитан 1-го ранга В. А. Потапьев, флагманский врач Эскадры коллежский советник В. И. Бологовской, член Комиссии по делам русских граждан в Северной Африке ротмистр К. И. Тихменев, член той же комиссии поручик Военно-морского судебного ведомства В. А. Алмазов, командир эсминца «Зоркий» старший лейтенант Н. Ф. Гаттенбергер, капитан 1-го ранга Г. Ф. Гильдебрандт, офицер Морского корпуса лейтенант Б. А. Калинович

Рапорт произвел впечатление на начальство, и 6 сентября 1919 г. полетели по всему южному краю России объявления о приеме юношей в Корпус на 260 вакансий.

В октябре по личному выбору генерала Деникина директором корпуса был вновь назначен адмирал С. Н. Ворожейкин. Закипела работа – начался ремонт здания.

Новые воспитанники были собраны главным образом из кадет сухопутных корпусов и гимназий и, таким образом, до прихода в Севастополь «китицынского отряда» в севастопольском корпусе было очень мало воспитанников петроградского Морского училища. Сначала были составлены две роты: одна гардемаринская и одна – кадетская.

Наконец наступило утро торжественного дня 17 октября 1919 г. Во временной церкви Морского корпуса начался молебен; служил епископ Вениамин (ныне в Нью-Йорке представитель Московской патриархии) при большом собрании воспитанников и гостей.

Среди присутствующих находились командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ненюков, контр-адмирал М. П. Саблин и многие из офицеров и родителей воспитанников.

Казалось, вновь воскрес старый Морской корпус!

Начались занятия. Но обучение и воспитание гардемарин и кадет часто прерывались несением охраны Штаба командующего флотом. Корпус, естественно, считался «наиболее надежной частью».

«Иногда, – вспоминает адмирал Ворожейкин, – оставались только мальчики-кадеты. Все это требовало особой энергии и заботы преподавательского состава».

В конце декабря 1919 г. командующий флотом, ввиду тревожного положения, решил распустить корпус, распределить гардемарин по судам, а кадет вовсе уволить, но адмирал Ворожейкин протестовал против этого намерения. Вскоре командующий флотом получил из Екатеринодара телеграмму от генерал-лейтенанта Лукомского (начальника Военно-морского управления) следующего содержания: «Ваше решение распустить корпус означает погубить с таким трудом созданное дело, лишить флот будущих офицеров, город лишить надежной части, мальчиков же кадет выбросить на улицу. Главнокомандующий приказал корпус не распускать».

Корпус быть спасен. Но недолго на родной земле продолжалась его жизнь.

Началась эвакуация, и 30 октября 1920 г. Севастопольский морской корпус со знаменным флагом (герб Морского корпуса) и оркестром музыки покинул свое здание и на баркасах направился к эскадре. Корпус был погружен на линкор «Генерал Алексеев», и в 10 часов вечера эскадра снялась с якоря [76].

«Все дальше и глубже в черную ночь уходит линейный корабль, – пишет В. В. Берг, прислушиваясь к радио “белого адмирала” на крейсере “Генерал Корнилов”.

Белая армия и флот, их семьи покидали родную землю и расставались с матерью – Родиной…»

Эскадра исполняла приказ адмирала Кедрова: «Белому флоту взять курс на Босфор и идти каждому, по способности, в Константинополь».

День 6 ноября встретили в море. Вместо торжественного обеда и парада тем же епископом Вениамином был отслужен только молебен.

Наконец показались живописные берега Босфора; эскадра [77] прошла мимо Константинополя в Мраморное море и стала на якорь. В этот исторический поход эскадра вывезла 136 000 человек, не пожелавших остаться во власти у красных. Как много людей обязано флоту спасением своей жизни!

Изумленные турки увидели Андреевские флаги, но не «победительницы – России», а России в изгнании – французские флаги, поднятые на мачтах, молча свидетельствовали об этом…

Вскоре вся Белая Русская эскадра под флагом контр-адмирала Кедрова покинула воды Мраморного моря и направилась с согласия французского правительства в Бизерту.

Эскадра состояла из линейного корабля «Генерал Алексеев» (бывший «Император Александр III»), крейсера «Генерал Корнилов» (бывший «Кагул»), эскадренных миноносцев «Гневный» и «Цериго», миноносцев «Капитан Сакен», «Жаркий», «Звонкий», подводных лодок АГ-22, «Буревестник», «Тюлень», «Утка», вооруженных ледоколов «Гайдамак», «Джигит» «Илья Муромец», тральщика «Китобой» (единственный корабль Балтийского флота), «Баклан», «Березань».

Посыльных судов «Лукулл» (погиб в Константинополе), «Якут», «Днепровец», «Атаман Каледин» и «Севастополь». Эскадру добавляли бывший линейный корабль «Георгий Победоносец», быстроходные катера СК-1, СК-6 и транспорт-мастерская «Кронштадт»; транспорт «Рион», лоцманское судно «Казбек», буксир «Черномор» и яхта «Алмаз» [78].

Уже на пути в Бизерту приказом генерала барона Врангеля директором Морского корпуса был назначен адмирал Герасимов.

Грустно было эскадре отдавать якорь в Наварине, где около столетия тому назад победоносно на весь мир прогремел подвиг русских моряков. Вскоре эскадра подошла и к конечному порту; показалась Бизерта – будущая гробница нашего флота.

Началась новая эпопея – организация Морского корпуса. Как уже было выше указано, воспитанники Владивостокского морского училища, влившись в «севастопольский», а теперь и в «бизертский» Корпус, составили 1-ю роту Корпуса (100 человек). «Новоиспеченные» мичманы образовали офицерские курсы: артиллерийского и подводного плавания. Многие из них служили в Корпусе отделенными начальниками, другие же исполняли обязанности на эскадре.

Вскоре для Корпуса было найдено помещение; начались занятия.

Русская же «колония» совершила чудеса в Бизерте. Занимаемый ею старый форт Кебир был сделан неузнаваемым: создали церковь, устроили театр, где стали даваться концерты, лекции и балы. В этом африканском городке русские изгнанники, на изумление французов и арабов, внесли свою культуру и совершенно изменили всю жизнь.

Жизнь шла своим чередом. «Государство в государстве» продолжало расширяться. В Корпусе занятия сменялись парадами, празднованием 6 ноября – с традиционным гусем. Шли годы, начались и выпуски из Корпуса.

5 июля 1922 г. гардемарины, окончившие Корпус, были произведены в корабельные гардемарины, а 6 (19) ноября того же года окончила Корпус и 3-я гардемаринская рота и стала, в свою очередь, корабельной гардемаринской [79].

В июле 1923 г. окончила среднее образование и стала гардемаринами 4-я рота кадет.

В октябре 1924 г. окончила корпус 5-я рота, в мае 1925 г. – 6-я рота, а в июне того же года – 7-я. Так закончилось русское и морское образование воспитанников Морского корпуса в Бизерте.

Благодаря усилиям начальства и главным образом капитана 1-го ранга Китицына многим удалось получить возможность отправиться в высшие учебные заведения Европы, главным образом в Чехословакию. Перед отъездом этой группы, среди которой было много молодых офицеров