Сватово, – рассказывает Полина. – Там они все начали сильно уставать. Там у Димы появилась настоящая мотивация воевать. Поначалу он шел на войну просто с азартом, не понимая, что происходит на самом деле. Судил о спецоперации по новостям и ток-шоу. Но этот азарт прошел. Здесь, на гражданке, некоторые не понимали смысла войны, задавали вопросы: зачем нам эти территории, за что на Украине гибнут наши парни? И я раньше тоже их задавала. Но Дима спустя месяца четыре, как побыл на войне, сказал, что все понял, и мне объяснил. Когда они выезжали в Сватово, встретили на улице мальчишку лет пяти. «Видела бы ты, с какой радостью он нас встречал», – рассказывал Дима потом. Он увидел в этом ребенке своего младшего брата. Говорил, что воюет вот за этих детей, за мирных жителей, которые не хотят войны, но не имеют возможности спастись от нее. Им некуда ехать.

Первые месяцы на СВО.

Фото из семейного архива

В штурмовой части под Сватовом они стали сильно уставать.

Фото из семейного архива

После Сватова их подразделение перебросили в Маньковку. Там бойцы поняли, что среди них, видимо, завелась крыса, выдававшая их позиции. Только сделали карту местности, а на следующий день начался точечный артиллерийский обстрел – враг бил прямо по блиндажам.

После Маньковки отправили в Кривошеевку, где отряд должен был идти в наступление. Дима рассказал позже Полине, что в тот день, наверное, стал бы «двухсотым». Он должен был идти первым. Но буквально за 15 минут все поменялось. Начальство отменило приказ, выяснив, что атакующих поджидала засада.

А дальше был Бахмут.

Кошки-мышки со смертью

Мобилизованным обещали через полгода службы отпуска. Мама и Полина считали дни и ждали Дмитрия в конце марта. Сослуживцы, остававшиеся в Троицком, отпуска, действительно, получили. Но Дмитрия отправили на передовую на усиление флангов ЧВК «Вагнер» – о необходимости этого не уставал кричать на всю страну «дирижер» этого «оркестра» Евгений Пригожин.

– Из-за того, что не давали отпусков, у командира Димы, можно сказать, «съехала крыша», – продолжает Полина. – Он воевал уже около года (скорее всего, был контрактником), ему сначала пообещали, что он съездит в отпуск к семье, а потом сказали, что пойдет в отпуск последним, когда сходят все. И у человека сдали нервы. До этого момента, по словам Димы, он был замечательным, очень надежным, ответственным командиром, дружил с ребятами и многому их научил. А после этой истории с отпуском стал просто неадекватен – Дима говорил, что с ним уже было невозможно нормально общаться.

В последний раз Дмитрий написал Полине 6 мая: «Все, нас отправляют». Пообещал дней через десять по возвращении с боевого задания выйти на связь.

А вот его последняя переписка с мамой тогда же, 6 мая:

«– Люблю тебя, солнышко.

– И я тебя, мамуль. Я сегодня на новые позиции еду. Там будет связь или не будет, не знаю.

– Хорошо. Будем ждать весточки от тебя, береги себя, солнышко.

– Конечно, мамуль.

– Я люблю тебя очень сильно.

– Сиди дома и жди сына. Я тоже».

Последняя переписка с мамой

Больше мама не получит писем от Димы – только видео о его смерти. Это большое горе видеть последние минуты жизни своего сына. Но это большое счастье – прочесть от него на прощание слова любви.

6 мая их привезли на север Бахмут, рядом с участком трассы Часов Яр – Хромово, который еще называли «Дорогой смерти».

Та самая траншея.

Скриншот с видео

8 мая подразделению поставили задачу выделить трех человек и удерживать окоп, который покажет проводник из «Вагнера». Командир выбрал Дмитрия, Виктора и Руслана. На позицию – в бывшую украинскую траншею, отбитую вагнеровцами, выдвинулись после полуночи. С собой взяли рацию, аптечку, саперные лопатки, бутылки с водой, сухпайки. До позиции шли около двух часов. Им надо было сначала добраться до одного окопа, а потом до другого, где и предстояло остаться. В первом окопе попали под минометный огонь и 20 минут пережидали его. Следующий открытый участок простреливался вражеским пулеметчиком. Чтобы проскочить эту местность, проводник-вагнеровец с кем-то связался по рации, и по пулеметчику открыла огонь артиллерия. Под ее прикрытием добрались до нужного второго окопа.

Дмитрий, по словам мамы, был в восторге от вагнеровцев, мечтал попасть к ним. И попал. Хотя и вовсе не так, как хотел. Окоп, куда они пришли, был усеян мертвыми телами вагнеровцев и украинцев – лишь некоторые присыпаны землей. Проводник сказал им искать укрытия, норы, а сам ушел обратно. В случае атаки противника три человека вряд ли смогли бы ее удержать, тем более имея на вооружении только по автомату с тремя рожками патронов и по одной гранате «Ф-1». Смысл нахождения на позиции им объяснили необходимостью противодействия возможному появлению украинской ДРГ.

В этом жутком, полном трупов окопе троим мобилизованным предстояло провести остаток ночи на 9 мая. Для двоих из них эта ночь стала последней в жизни. А утром у них началась игра в кошки-мышки со смертью.

Это был трагический бой, хорошо показывающий реалии СВО и современной войны. В ходе этого боя двое из троих – Дмитрий и Виктор – совершили свой подвиг. А Руслан сдался в плен украинскому дрону.

Когда рассказываешь, что именно случилось 9 мая, нельзя не привести его слова – он дал большое интервью, находясь в плену. А кроме того, происходившее в том окопе снимали дроны противника, и эти видеокадры были выложены в Сеть.

Сослуживец и земляк Дмитрия Иванова – ефрейтор Руслан Анитин, бывший охранник исправительной колонии № 3 Псковской области – тоже мобилизованный.

– Дима из всех своих сослуживцев этому Руслану больше всех доверял, – говорит Полина. – И я тоже общалась с ним, когда мы с Димой говорили по видеосвязи. И с его бабушкой мы познакомились, когда передавали ребятам посылки.

По словам Анитина, на рассвете 9 мая в небе появились дроны и начался минометный обстрел. Поскольку нормальных укрытий в траншее не было, им приходилось много бегать, чтобы не дать минометам нанести прицельный удар. Они пытались стрелять в дроны-корректировщики, но с тремя магазинами много не постреляешь. К тому же дроны не только корректировали огонь, но и сами сбрасывали гранаты. Все трое получили ранения. На видео