запись добровольцев, подавая сослуживцам личный пример. «Отсиживание» или отказ от вступления даже по веской причине (возраст, состояние здоровья, большая семья, больная жена или родители) влек за собой «суровое осуждение» и жесткие санкции по партийной и комсомольской линии. С такими проводились неоднократные беседы и «долгие переговоры», после чего многие все же записывались, хотя и «не только с энтузиазмом, но даже без охоты»[495]. Среди архивных документов сохранились решения парткомов об исключении из партии «трусов и шкурников», уклонившихся от вступления в ополчение даже в связи с плохим состоянием здоровья[496]. Нередко обязательный характер участия в добровольческих формированиях прямо прописывался в руководящих документах. Например, в постановлении бюро Воронежского горкома ВКП(б) от 9 июля 1941 г. указывалось: «Коммунистов и комсомольцев, способных носить оружие, призвать в народное ополчение в обязательном порядке»[497]. Зачисление в полки народного ополчения было в 1942 г. обязательным в Астрахани[498], Владикавказе[499] и в других городах.
Для коммунистов и комсомольцев в годы войны проводилось несколько отдельных добровольческих кампаний, целью которых было набрать наилучший морально-политическом, а желательно – и в физическом плане контингент для специальных задач. Например, в начале войны среди коммунистов и комсомольцев было набрано около 100 тыс. политбойцов; по разверстке между регионами в сентябре 1941 г. было набрано 50 тыс. «добровольцев-комсомольцев» в воздушно-десантные войска Красной армии[500]. Несколько крупных мобилизаций в войска ПВО страны проводилось среди девушек-комсомолок.
Власть, безусловно, учитывала патриотический порыв граждан и принимала его в расчет в своих решениях. Однако хотя она и надеялась на добровольцев, она не полагалась на волю случая и запаслась инструментом убеждения и принуждения. Он неминуемо применялся, едва в добровольческом потоке обнаруживалась малейшая заминка. Военный комиссар Советского района Москвы И.Ф. Качнов характеризовал ситуацию следующим образом: «В основе этой мобилизации лежал добровольческий принцип, но тройке было предоставлено право мобилизовать в ряды народного ополчения хотя бы и не желающих, но могущих по общей установке войти в ряды народного ополчения»[501]. Даже прямо объявляя добровольческий набор, она оставляла за собой право на мобилизацию в случае недобора желающих. Например, 12 июля 1941 г. распоряжением Военного совета Северо-Кавказского военного округа (СКВО) Сталинградскому обкому и облисполкому предписывалось, при формировании 15 казачьих сотен в районах области, населенных казаками, комплектовать их «в первую очередь добровольцами и при некомплекте привлечь в обязательном порядке лиц, призываемых по мобилизации возрастов»[502]. Такой комбинированный и, пожалуй, более честный подход нередко встречается в региональных ополчениях.
Сказанное вовсе не отрицает наличия патриотической добровольческой энергии граждан, особенно ярко проявившейся в первые недели войны. Напротив, эта энергия легла в основу развернутой государством добровольческой кампании, стала ее приводным ремнем. И эта кампания без труда обходилась без принуждения там, где добровольчество превышало плановые показатели, и включалось там, где добровольческое движение по тем или иным причинам не отвечало заданным параметрам.
Первая волна добровольчества, вызванная речью И.В. Сталина 3 июля 1941 г. и пришедшаяся на несколько первых недель войны, оказалась самой массовой и в дальнейшем никогда более не повторялась в сопоставимых масштабах. В дальнейшем кампании по формированию ополчения носили региональный характер.
Формирование и боевая подготовка частей народного ополчения
Обратимся теперь к особенностям формирования ополченческих частей и соединений. Народное ополчение стало самым значительным добровольческим проектом периода Великой Отечественной войны. Большинство ополченческих формирований пришлось на лето 1941 г. В меньшем масштабе оно возобновлялось в угрожаемых районах до осени 1942 г. и окончательно сошло с исторической сцены в 1943 г. Наибольший размах ополченческое движение получило в России и на Украине. На территории РСФСР в первые месяцы Великой Отечественной войны было сформировано из добровольцев 28 стрелковых и 8 кавалерийских дивизий, 3 стрелковых полка и 15 артиллерийско-пулеметных батальонов, что составляло две трети всех ополченских формирований в СССР. Эти соединения и части насчитывали в своих рядах 360 тыс. человек[503]. Наиболее многочисленные ополчения в начальный период войны были созданы в Москве и Ленинграде. В столице было подготовлено в общей сложности 16 дивизий народного ополчения общей численностью свыше 165 тыс. человек, в Ленинграде – 10 дивизий народного ополчения, 7 истребительных полков[504], 16 отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов, несколько маршевых батальонов, а всего 135,4 тыс. добровольцев[505].
Формирование ополчения в регионах Советского Союза в большинстве случаев запускалось решениями местных партийно-государственных органов. Первым, после обращения Сталина 3 июля, стало постановление ГКО № 10сс от 4 июля 1941 г. «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения» (Приложение 9). Фактически этот документ с небольшими изменениями повторял текст постановления Военного совета МВО № 0031, принятого 2 июля. В свою очередь, генетически постановление Военного совета МВО происходило из постановления Военного совета Северного фронта от 27 июня 1941 г. о сформировании Армии добровольцев в Ленинграде, из которого москвичи позаимствовали ряд положений.
Вот основные положения этого важнейшего документа, к которому я буду возвращаться еще не раз. Руководство мобилизацией возлагалось на командующего войсками Московского военного округа генерал-лейтенанта П.А. Артемьева, в помощь которому формировалась комиссия партийно-советских властей Москвы. Мобилизацию и формирование 25 московских дивизий следовало осуществить по районному принципу. В районах Москвы формировались чрезвычайные тройки под руководством секретаря райкома ВКП(б). Дивизии формировались в два этапа – сначала 12, затем еще 13 дивизий. Для пополнения убыли личного состава каждый район формировал запасный полк. Формирование производилось за счет освобожденных от мобилизации и не занятых на оборонном производстве граждан возрастом от 17 до 55 лет.
Средний командный состав наполовину пополнялся из запаса, наполовину – из кадра, командиры старшего звена – только из кадра. Весь политсостав – только из запаса по указанию райкомов с последующим утверждением горкома партии. Все материальное оснащение дивизии осуществлялось «за счет ресурсов Москвы, Московской области и района, путем мобилизации и изготовления этих средств предприятиями района». Снабжение вооружением и боеприпасами – за счет военного ведомства. Весь личный состав ополчения переводился на казарменное размещение за счет жилого фонда райсоветов (школы, клубы и т. д.). Наконец, за всеми ополченцами сохранялся их средний заработок или стипендия[506].
В литературе существует консенсусное мнение о том, что постановление ГКО № 10сс носило характер директивного указания для дальнейшей организации ополчения по всей стране. Это и логично, учитывая высший чрезвычайный статус вновь образованного органа власти. Однако в действительности охват этого постановления был ограничен, скорее всего, масштабом крупного, но лишь одного Московского военного округа, а также ленинградским ополчением. Согласно справке Главупраформа Красной армии, всего на основании постановления ГКО № 10сс было сформировано 29 дивизий народного ополчения общей численностью около 337 тыс. человек
