Соратницы Марики смутились, да и она сама находилась в полном раздрае. И, видимо, посчитав, что ещё не полностью их уничтожил, брюнет заговорил:

— Я нашёл его совсем маленьким в лесу. Крохотный голодный комочек, зовущий свою маму. Он уткнулся мне в ногу, ища тепла. И я не смог пройти мимо.

Юноша сделал долгую паузу, оглядывая задумчивым взглядом притихших зрителей. В полной тишине внезапно кто-то всхлипнул.

— Он рос у меня на глазах. И, возможно, я плохо подхожу на роль родителя, отчего Брут получился немного своевольным. Но даже если он напакостит, разбираться в этом буду я. И наказывать его тоже буду я!

Молодой человек обернулся к еноту.

Тот продолжал усиленно пускать слюни, как вдруг его мордочка исказилась от напряжения, и зверь жалобно затявкал во сне. Не прошло и секунды, раздалось попукивание — и физиономия енота вновь расслабилась, после чего зверь, не просыпаясь, пакостно захихикал. Лицо брюнета на миг приобрело странное выражение, подмеченное Марикой. Но через мгновение от него не осталось и следа, и юноша продолжил, словно ни в чём не бывало:

— Пожалуй, на этом хватит. Подумайте о том, что вы хотели совершить сегодня и кем чуть не стали.

Он забрал енота, легко разломав руками конструкцию, и спокойно покинул арену. Никто не посмел его остановить.

Люди же приходили в себя. Их будто всех прокатили на карете, мчащейся на огромной скорости по кочкам, а затем последовала резкая остановка. Марика чувствовала себя так же. Она была унижена и напугана, разгромлена и взбешена. Но постепенно раздрай уходил из мыслей, и девушка наконец немного пришла в себя. И сквозь всю эту бурю эмоций в ней проснулся жуткий интерес: в городе появился новый игрок, о котором она прежде ничего не слышала, и теперь рыжая отчаянно жаждала удовлетворить своё любопытство.

Прим. автора: конец пятого тома.