Впрочем, чести ради, в данный момент и сам юноша был готов потянуться к теням, спрятанным внутри рояля, и скрыться под Сумрачной Вуалью.

В коридоре стояла матушка Тесс.

Аделаида Орман.

— Тесс, родная, у нашей дорогой гостьи, Полины Эркеровской, возникли некоторые затруднения с тем, чтобы самостоятельно погладить свой жилет, — ровным тоном, скорее даже холодным, произнесла Аделаида. — Не могла бы ты, пожалуйста, показать бедной госпоже, как пользоваться утюгом? Их слуги прибудут только к вечеру.

Ну да, разумеется. Странно было бы, если бы дочь Герцога умела гладить.

— Да, матушка, — склонила голову Тесс и, украдкой метнув в сторону Арда счастливый взгляд, удалилась из гостиной.

— Госпожа Орман, — категорически вежливо, насколько только мог, поклонился Ардан и собирался последовать примеру невесты, но его остановил неожиданно властный и строгий тон, не терпящий не то, что возражений, а хотя бы попытки перечить.

Стало несколько понятней, каким образом сошлись такой человек, как Рейш Орман и Аделаида, чью девичью фамилию Арди не помнил. Тесс упоминала её всего единожды и очень давно.

— Я была бы рада, господин Эгобар, если бы вы составили мне компанию, — Аделаида прошла мимо и, подбирая подол юбки, опустилась за обеденный стол. — Чай, наверное, уже остыл, но, признаться, я люблю холодный. Особенно летом.

Все в доме, включая генерал-губернатора, обращались к нему, как к «Арду» и только Аделаида назвала, вместо имени, по фамилии…

— Разумеется, госпожа Орман, — снова поклонился Ардан и, вновь оставив в сторону посох, сел напротив Аделаиды.

Та разлила по фарфоровым чашкам (не по драгоценным и дорогущим из Лан’Дуо’Ха, а Имперского производства. Все еще не дешевым, но вполне доступным даже небогатым людям) янтарную жидкость.

Не успела она поставить чайник обратно на подставку, как сказала:

— Я была категорически против, — мать Тесс даже не притронулась к напитку. — Была и есть.

— Госпожа, Орман, я…

— У Тесс имелась замечательная партия в лице лорда Лирана, — Аделаида не стала и слушать аккуратной попытки возразить. — Он проявлял заинтересованность на протяжении нескольких лет и обещал увезти Тесс после свадьбы к Лазурному Морю. Как можно дальше от столицы и Шамтура.

Ардан застыл. Кажется, он ошибся насчет Рейша и герцога Эркеровского. Это вовсе не генерал-губернатор постарался сделать так, чтобы Олесю увезли из Шамтура.

Насколько помнил Ардан, Лираном звали того не очень интеллектуально одаренного господина, которого проклял Сидхе Пылающего Рассвета, когда выдавал себя за мороженщиков.

— Увы, лорд Лиран по какой-то непонятной никому причине уже несколько месяцев не может разговаривать, — Аделаида не сводила взгляда с лица Ардана, но при этом смотрела ему не в глаза, а между бровей. Хитрость, которой пользовались в прошлом, чтобы не попасть под Взгляд Ведьмы. — Буду честна, господин Эгобар, я яро возражала против вашей помолвки. Но Рейш, при всех его сильных сторонах, слишком мягок по отношению к нашим детям.

Да, наверное, глупо было ожидать чего-то другого. Военная медсестра времен Фатийской Резни, вытаскивавшая солдат из окопов под градом артиллерии; вышедшая замуж за офицера кавалерии, лишая себя возможности уехать с фронта; родившая, воспитавшая и вырастившая в Шамтуре шесть детей; она просто не могла оказаться кем-то другим.

Аделаида относилась к тем людям, которых жизнь в процессе закалки сделала жесткими, твердыми и непреклонными. Потому что по-другому они не могли выжить.

И, видимо, Аделаида не хотела, чтобы такую же участь постигла и Тесс. Мать хотела, чтобы её дочь смогла сохранить в себе мягкость и теплоту, в которых Аделаида отказывала себя на протяжении многих-многих лет.

Не в ущерб семейной любви и радушию, но таким, что со стороны людей не понимающих, как жили в таких местах, как Шамтур и Эвергейл, могло показаться и нечто иное. Нечто деспотичное, властное и тираничное.

Ардан достаточное время пробыл в Эвергейле.

Он знал, что такое — « выживать от зимы до зимы».

Шамтур в этом плане мало отличался.

Возможно — еще одна причина, по которой они с Тесс так хорошо понимали друг друга. И, одновременно с этим, еще одна причина, по которой Аделаида сейчас вела данный разговор.

— Я не хотела, чтобы моя дочь повторяла мою судьбу и связывала свою жизнь с военным. Я старалась уберечь её от этого. Может я ошиблась, позволив ей уехать в Метрополию и посвятить себя музыке, — Аделаида говорила твердо, чеканя каждое слово не хуже, чем солдат чеканил шаг на параде. — Я надеялась, что если они не сойдутся с лордом Лираном, то там она встретит кого-то, кто больше подходит спокойной и размеренной жизни. Может быть бухгалтера или юриста, да хотя бы самого обычного инженера или фабричного рабочего. Со стержнем в душе, но без такого взгляда, как у вас.

— Госпожа Орман, ваш муж уже…

— Сказал то, что мужчины говорят друг другу, — очевидно, что Аделаида в принципе не собиралась слушать Арда пока не выскажется до конца. Точно такая же черта, как и у Тесс. — А потому вам озвучили весьма поверхностное суждение. Когда вопрос касается не логики, а чувств, то мужчин слушать бессмысленно. Надо смотреть на них. На их глаза, — Аделаида мазнула взглядом по глазам Арда. — У вас такие же глаза, господин Эгобар, как у Рейша, как у моих старших сыновей и как у всех солдат, которых я вдоволь наперевязывалась. Это глаза убийцы. И я не хотела и не хочу, чтобы моя дочь связывала себя узами брака с убийцей.

Она, наконец, замолчала и поднесла к губам чашку. Ардан не знал, что ему говорить и что делать.

— Конечно же, как и любая мудрая мать и женщина, я поддержала свою дочь и всем видом, как могла, постаралась показать ей, что она в праве сама строить свою жизнь, — Аделаида поставила чашку обратно. — И я надеюсь, что этот разговор не уйдет дальше наших с вами, господин Эгобар, ушей.

Видимо, от него и не требовалось что-то говорить.

— Разумеется, госпожа Орман.

Ардан не испытывал особой радости от того, что услышал, но