— Здравствуйте, — так же на немецком ответил Лебедев.

— Невероятно… Где вы его нашли, Франц?

Барченко кивнул в сторону фотографий.

— В одном из средневековых склепов недалеко от Луги. Ваше мнение, Александр Васильевич… Что выдумаете? Это не простой наконечник? — Лебедев бросил быстрый взгляд на Короткова.

Барченко завороженно провел пальцами по фото.

— Конечно. Это Гунгнир — священное копье Одина. Точнее, один из его наконечников. Но Гугнир самый могущественный. В древних текстах говорится, что копье никогда не пролетает мимо цели и всегда возвращается к владельцу. Но главное — не это…

— А что же? — спросил Коротков.

Барченко, не поворачиваясь к нему продолжал водить пальцами по фотокарточке и глядя в глаза Лебедеву ответил:

— Гунгнир — это символ абсолютной власти над миром. Согласно скандинавским сагам, Один бросил копье над войском вангов, предрекая их поражение. Но истинная сила этого артефакта связана с древними знаниями гиперборейцев. Я изучал подобные предметы в экспедициях на Кольский полуостров. Но никогда не видел ничего подобного…

— Вы считаете, что он обладает реальной силой? — со вздохом спросил Коротков.

Барченко повернулся к нему.

— Несомненно! Руны на нем — не просто орнамент. Нам кажется, что это обычные каракули начертание древними. Ведь для непосвященных шифр сейфа тоже ничего существенного не представляет, а на самом деле он открывает дверь. Так и здесь, на самом деле это древний код активации способный открывать проходы между мирами. Гунгнир способен концентрировать и направлять могущественную энергию вриль. В руках человека, знающего древние практики, он может стать ключом к невероятной мощи. Значит, нацисты не зря его искали… Они многого не понимают. Такие артефакты нельзя использовать для разрушения. Это инструмент познания, связующее звено между нашим миром и древними знаниями.

Коротков встал прошел к столу и вытащил из пачки последнюю папиросу.

— Мне сложно поверить во все эти мифы, но все же, что будет, если нацисты разгадают его силу?

Барченко мрачно вздохнул:

— Они ищут не мудрость, а власть. Гунгнир может служить фокусом для огромной энергии. В древности его использовали для раскрытия тайн мироздания, но можно использовать и как оружие невероятной разрушительной силы. Особенно если соединить его с другими артефактами подобной мощи. Нужно найти способ помешать им. Если они соединят силу Гунгнира с другими артефактами, которые уже собрали… Последствия могут быть катастрофическими. Он не должен попасть в руки Гитлера!

— Уже попал, — Коротков вернулся на свое место, — я думаю он находится в Кёнисберге. Но у нас нет ни времени, ни сил, ни возможностей…

— Нужно выяснить, кто именно из «Аненербе» руководит исследованиями Гугнира. И главное — найти способ вернуть наконечник. Он должен храниться там, где его сила не принесёт вреда, — сказал Барченко.

— Думаю на сегодня это самый простой вопрос, — Коротков кивнул в сторону Лебедева.

— Вы, Франц? — спросил Барченко поправляя свои маленькие очки с круглыми стеклами.

— Я установил местонахождение наконечника, нашел его и провел раскопки. И думаю, Гиммлер именно мне доверит исследования.

— Франц вы чрезвычайно ценный агент и я не хочу, чтобы этот мистический объект погубил вас. У нас просто нет другого человека, имеющего доступ в самые верхи фашистской Германии. Изъять его у нацистов, значит раскрыть вас.

— Я справлюсь, — твердо ответил Лебедев.

Барченко взял одно фото и протянул Константину.

— Вот эти листки… Что это? Очень странные руны…

Лебедев быстро глянул на фотографии.

— В ящике с наконечником лежали два листа исписанные рунами. К сожалению, я не знаю, что написано потому, что не специалист в рунической письменности.

— Я, честно говоря, тоже впервые вижу такие руны, — задумчиво проговорил в пол голоса Барченко.

— Одно могу сказать эти два листа точно из дневника ганзейского купца из четырнадцатого века Дитриха фон Любека. Сам дневник хранился в архиве города Ганзы, но в нем не хватало нескольких листов — это именно те недостающие страницы. Что там написано только предстоит еще выяснить, — пояснил Константин.

Барченко кивнул.

— Остается только вопрос как вернуть наконечник Гугнир, сохранив тебя Франц как нашего агента? — настаивал на своем Коротков.

Наступила тишина, прерываемая лишь потрескиванием горящих дров в печке.

— Надо изготовить копию наконечника и заменить его, — предложил Лебедев.

— Каким образом? — спросил Коротков.

— У вас есть точные описания артефакта из моего дневника экспедиции и очень точные фотографии.

— А материал?

Барченко поднял фотографию и приблизил ее к керосиновой лампе.

— Я уверен, что это структура метеоритного железа. Так называемый октаэдрит.

— Согласен… И копию надо делать именно из него, — сказал Лебедев, — в Германии я смогу подменить оригинал и передать его вам. А нацисты будут довольствоваться бесполезной копией.

— Да это наилучший и самый безопасный вариант, — согласился Коротков.

Он посмотрел на наручные часы.

— На сегодня хватит. Франц вас переведут теплое помещение, чтобы вы нормально отдохнули. Завтра уточним все детали. И… Франц, прошу прощения, но из еды вам дадут немного каши, хлеб и воду… Больше ничего.

Лебедев понял, операция по замене наконечника Гугнир началась — Коротков принял решение вернуть его в Германию, а перерыв на ночь ему нужен лишь для того чтобы связаться с Москвой и посвятить в детали, главу внешней разведки НКВД/НКГБ СССР Павла Михайловича Фитина или самого зловещего Берию.

Прощаясь с Лебедевым Барченко, спросил:

— На одной из фотографий есть черное пятно или какой-то провал в склепе… Что это?

— Наконечник открыл передо мной бездну, из которой шел зов.

— Расскажите, что вы видели?

— Александр Васильевич мне сложно описать, то, что я видел… Если только так…

В глубинах тяжкого мрака, где звезды тают,

Раскинулась черная бездна без дна.

Она, веками тайны сохраняет,

Холодная, жуткая, вечно одна.

Бескрайний океан из пустоты и мрака,

Где время теряет незыблемый ход.

Манит к себе, как роковыми знаками,

И в сердце семя трепета страшно несет.

Безмолвная, как лик древних божеств,

Глотает свет, не возвращая вспять,

В ней гаснут мысли, немеют слова,

И невозможно взглядом дно достать.

Утром Коротков наедине с Лебедевым обсудил детали операции по замене оригинала наконечника Гугнир на копию. Так же он передал конспиративный регламент контакта со связным.

— О тебе знают всего два человека. Но кто ты на самом деле буду знать только я. Надеюсь этот кусок железа стоит того… Через пару дней немцы