Так что этот вариант я оставлю на крайний случай.

В теории можно было бы одолжить дважды одарённых у Резановых…

Но только в том случае, если бы мне просто нужно было изведать те Проклятые Земли. А брать с собой людей Резановых, чтобы в итоге стать Пожарским — бесчестно.

Вот и остаётся у меня изначальный вариант…

Собирать верных лично мне бойцов.

Наращивать мощь не только Резановых, но и свою собственную.

Примерно с этой мыслью я открыл дверь палаты, в которой полулежал на кушетке подполковник Бородин.

— Доброе утро, Алексей Михайлович, — улыбнулся ему я.

— Здравствуйте, ваше сиятельство, — вернул он мне хитрую улыбку.

Я поморщился и покачал головой.

— Право слово, вы хоть не начинайте. Я — не Резанов. Да, с этим родом я крепко связан, однако сейчас я представляю прежде всего свои собственные интересы.

Я сел на кресло рядом с кроватью подполковника. Бородин изучающе смотрел на меня, а затем медленно кивнул.

— Понял. Что ж, в таком случае, Александр Ярославович, прежде всего хочу вас лично поблагодарить за всё, что вы сделали для меня. За мою жизнь, спасённую скрытником по вашему приказу, за жизнь капитана Антохина. И… — Его голос дрогнул, он склонил голову и тихо продолжил: — За то, что уберегли мою жену и сына, моя вам особая благодарность.

Сердце сжалось от его слов. Ох уж это юношеское тело, которое так бурно реагирует на всё вокруг. Хотя… благодаря своему Знаку Зодиака я всегда хорошо чувствовал чужие эмоции.

— Поднимите голову, Алексей Михайлович. Я принимаю вашу благодарность, — проговорил я ровно. А когда наши глаза снова встретились, я спросил: — Откуда знаете подробности? Про то, что Олесю Ивановну и Никиту хотели протаранить на дороге?

— Слышал… — тихо выдохнул он. — Сквозь пелену я слышал Олесю, когда она сидела рядом со мной.

Я молча кивнул, принимая этот ответ.

Сам бывал несколько раз в похожей ситуации в прошлой жизни.

Дверь отворилась, и в палату вошли сразу трое. Увидев Кабана, Бородин напрягся. Сам же спецназовец лишь бросил на друга виноватый взгляд и отвёл глаза.

— Баха, спасибо тебе. Можешь идти, — сказал я ратнику.

Он с недоверием покосился на Кабана, молча кивнул и вышел.

— Иди спать ложись! — крикнул я ему в спину. — Тебе же тоже на церемонию!

Служанка, прибывшая вместе с мужчинами, катила перед собой сервировочный столик, на котором стояли две тарелки с кашей, тарелка с блинами, бужениной. И отдельная чашка с жидким супчиком, которую женщина поставила на надкроватный столик Бородина.

Расставив блюда, служанка поклонилась и вышла.

— Хорош друг на друга таращиться, — велел я бывшим жандармам. — Хочешь — верь, Хлеб, хочешь — не верь, а Кабан тебя не предавал. Но сперва поедим, раз ради нас так расстарались. Приятного аппетита.

К чести бывших жандармов, они не стали строить из себя робких девчушек и от души накинулись на еду. Разве что Бородин с жалостью поглядывал на наши с Кабаном блюда, грустно хлебая свой супчик — ему врач велел пару деньков воздержаться от тяжёлой пищи.

Во время трапезы мужчины не проронили ни слова, чем ещё раз доказали мне, что являются отличными кандидатами в мою будущую рать.

Покончив с едой, мы сложили грязную посуду на сервировочный столик и откатили его к двери.

А затем я пересказал Бородину историю Кабана. Сам спецназовец в этот момент молча хмурился и смотрел в стену.

— Вот значит, что было… — процедил Бородин, когда я замолчал, и с вызовом спросил у друга: — Почему не сказал мне? Вместе мы бы нашли решение!

— Тебе? — скривился Кабан. — Ты в своём уме, Лёша? У тебя мелкий сын и недавно родившая жена. А ещё своих расследований хватало. Зачем мне тебя и крестника было в это втягивать, а?

— Потому что мозгов у меня побольше, чем у всей твоей команды, вместе взятой.

— Серьёзно? — усмехнулся спецназовец. — А чего ж ты такой умный, сейчас оказался в той же заднице, что и мы, а? Ещё и графский род утащил сюда же, — кивнул он на меня.

Бородин скрипнул зубами, не переставая буравить взглядом своего лучшего друга.

— Размер задницы ты сейчас преувеличиваешь, — сухо произнёс я. — Мне недавно звонил Лев Варзухин и кое-что передал.

Оба бывших жандарма мгновенно напряглись.

— Сын Винодела? — удивлённо выпалил Кабан.

— Будь повежливее с его сиятельством, — проворчал Бородин в его сторону и снова уставился на меня. — Что хотел Лев Валерьевич? У него послание от его батюшки?

Я перевёл взгляд с одного бывшего жандарма на другого, откинулся на спинку стула и произнёс:

— Прежде чем я отвечу, судари, я хотел бы услышать ваше мнение, стоит ли доверять графу Варзухину-старшему.

— Нет, — одновременно ответили оба и недовольно переглянулись.

— Но врать он не будет, как мне кажется, — косясь на Бородина, добавил Кабан.

— После вчерашней ночи я бы вообще не доверял никому, кто связан с верхушкой ОКЖ, — выдохнув, проговорил Бородин. — А Валерий Сергеевич… он же Винодел, был первым заместителем главы всего Корпуса Жандармов. А ещё нашим первым куратором-наставником, и…

Он как-то неуверенно замолчал, чем тут же воспользовался Кабан:

— Это он назвал Бородина Хлебом, — усмехнулся спецназовец. — А Морковкину — Зайчиком.

Бородин бросил на него недовольный взгляд, а затем повернулся ко мне. Некоторое время он собирался с мыслями, а затем произнёс:

— Вы упомянули её вчера… должно быть, по совету капитана Антохина. Капитан Морковкина была моей… моим напарником. Но она предала ОКЖ, и из-за неё погибло немало хороших ребят. — Бородин сжал кулаки и выдохнул. — Это было десять лет назад. Она уже давно мертва, как и все в секте Сластолюбцев.

Я нахмурил брови.

Название мне было знакомо — я искал информацию об известных тайных организациях в разных источниках. Разумеется, про Круг Змеевидцев не было ни слова, а вот о некой организации аристократов, которые творили всякие бесчинства с красивыми юношами и девушками, нашлось немало статей.

— Слышал о таких, — процедил я. — Даже некоторые имена могу припомнить… Эм… Например, про Зябликова много писали.

Стоило мне назвать эту фамилию, как Бородин резко всплеснул руками,