Намёк на информацию. Интересно. Собеседник явно подготовился к этому разговору.

— Поскольку во всю эту мутную историю с Лихтенштейном я не верю, очевидно, — граф чуть наклонился вперёд, — вы нашли месторождение Сумеречной стали. Крупное. Иначе не было бы такого объёма поставок в различные города Содружества. Это меняет всю расстановку сил на рынке.

Я всё ещё молчал, давая ему говорить. Яковлев продолжил:

— Если вы выбросите на рынок большие объёмы, цена обрушится. Пострадают все — и мы с Демидовым, и вы тоже. Сумеречная сталь перестанет быть редким Реликтом. Потеряет ценность.

Я с трудом сдержал усмешку. Потрясающая наглость собеседника заслуживала уважения. Вспомнилась крестьянская поговорка: «Ему хоть плюй в глаза — и то Божья роса». То есть, Яковлев пытался извести меня, финансировал войну, а теперь приходит как ни в чём не бывало, предлагает мир и сотрудничество.

С другой стороны, я оценивал его как опасного противника именно из-за этого прагматизма. Враг, который упирается до конца — предсказуем. Враг, который умеет отступать и менять тактику — опасен вдвойне. Такие выживают.

И Яковлев был прав насчёт цен. Бесконтрольная продажа действительно обрушит рынок. Мне это не нужно. Но интересно, что он предложит взамен.

— Я готов публично признать ошибку, — продолжил граф. — Дам интервью «Голосу Пограничья», где признаю, что был введён в заблуждение Сабуровым относительно целей финансирования. Не буду оспаривать факты, изложенные в газете.

Публичное признание вины дорогого стоит для человека его статуса.

— Также перечислю в вашу казну сто тысяч рублей, — добавил Яковлев. — На восстановление и компенсации семьям погибших солдат.

Понятно: отступные мне за отказ от нашей вражды. Значительная сумма…

— Документы о том, куда ушла часть наших денег, — граф достал из внутреннего кармана свернутые несколько раз бумаги, положил на стол. — Сабуров нас тоже обманывал. Часть средств он присвоил. У меня есть доказательства. Это усилит вашу позицию на троне.

Такая информация действительно может быть полезна.

— И я публично дистанцируюсь от дальнейших действий Демидова, — закончил Яковлев. — Пусть Никита сам разбирается со своими амбициями.

Разрыв с союзником. Умно. Оставляет Демидова один на один со мной.

— А что вы хотите взамен? — спросил я спокойно.

Собеседник выпрямился:

— Соглашение по Сумеречной стали — главное. Квоты на продажу. Вы не выбрасываете на рынок больше определённого объёма в год. Согласование цен — не картель в чистом виде, но… джентльменское соглашение о рамках. Вы контролируете объёмы, не обрушиваете цены демпингом. Все остаются при своих.

Первое требование. Совместный контроль рынка.

— Гарантии безопасности, — продолжил граф. — Торговой и физической. Вы не предпринимаете действий против меня или моего бизнеса. Торговые караваны моего рода получают безопасный проход через Владимирское княжество — маршруты на Тамбов, Арзамас, Нижний Новгород, Сызрань, Самару, Пензу, Саратов.

Второе. Защита от возмездия.

— И деловое партнёрство, — Мартын Потапович посмотрел прямо в глаза. — Право на поставки определённых товаров во Владимир. Я не прошу монополии, но хочу быть в числе допущенных поставщиков.

Третье. Доступ к рынкам.

Я откинулся в кресле, обдумывая услышанное. Предложение интересное. Очень интересное, но соглашаться сразу было бы глупо. Переговоры — это торг. А в торге выигрывает тот, кто терпеливее.

— Почему сейчас? — спросил я прямо. — Почему не раньше?

Яковлев не моргнул:

— Раньше была надежда, что Сабуров удержится. Что он окажется достаточно силён, чтобы вернуть Угрюм под контроль Владимира. Теперь этой надежды нет. Он проиграл. Полностью, — граф сделал паузу. — И раньше Демидов был союзником. Сейчас он стал обузой. Никита одержим идеей реванша, не считается с реальностью. Я не намерен тонуть вместе с ним.

Честный ответ. Холодный расчёт без прикрас. Яковлев умел резать правду-матку, не оборачивая её в вату дипломатических формулировок.

— Давайте поговорим о цифрах, — предложил граф, наклонившись вперёд. — Я предлагаю вам получать стабильно высокую прибыль вместо разовой выгоды с последующим обвалом рынка. Посчитайте сами: если вы продадите пять тонн Сумеречной стали по текущей цене — девятьсот рублей за килограмм — это четыре с половиной миллиона рублей. Отличные деньги.

Он выдержал паузу, давая мне переварить цифры, потом продолжил:

— Но если попробуете продать десять тонн, цена гарантированно упадёт процентов на пятьдесят-шестьдесят. И вы получите те же четыре с половиной миллиона, только распродав вдвое больше металла. Рынок Содружества не способен поглотить такое количество за короткий срок. Так что лучше? — Яковлев развёл руками. — Давайте договоримся о квотах, и вы будете продавать по четыре-шесть тонн в год по девятьсот рублей за килограмм. Стабильно. Годами. Предсказуемый доход, стабильные цены, никаких потрясений.

Внутри я усмехнулся. Яковлев был прав математически. Абсолютно прав. И ровно к таким же выводам пришли мы с Василисой, когда обдумывали плановую добычу металла. Наше месторождение могло давать больше, гораздо больше, но резкий выброс товара на рынок убил бы цены. Лучше контролируемые поставки с максимальной прибылью, чем хаос с временной выгодой и долгосрочными убытками.

— Соглашение будет действовать пять лет, — подумав, сказал я. — Потом пересматриваем условия с учётом изменений на рынке.

— Десять лет, — парировал Яковлев. — За пять рынок не стабилизируется. Нужен долгосрочный горизонт планирования.

— Семь лет, — предложил я компромисс. — С правом пересмотра условий через пять, если рыночная ситуация кардинально изменится.

Граф задумался на мгновение, потом кивнул:

— Приемлемо.

— И ещё, — добавил я, не давая ему расслабиться. — Вы не препятствуете моей торговле другими Реликтами. Никаких «джентльменских соглашений» с другими монополистами против меня. Никакого сговора по ценам или попыток выдавить с рынка.

Яковлев приподнял бровь:

— Согласен. Но взамен — вы не используете Сумеречную сталь как оружие против нас в торговых войнах. Продаёте в рамках квот всем желающим, без дискриминации. Если кто-то хочет купить у вас металл по рыночной цене — вы продаёте, не отказывая покупателям в угоду личным конфликтам.

Разумное требование. Мартын Потапович страховался, чтобы я не начал подрывать его бизнес через избирательный демпинг, продавая сталь его клиентам дешевле или давая особые условия своим союзникам. Он хотел равных правил игры для всех покупателей

— Договорились, — кивнул я.

Повисла короткая пауза. Яковлев смотрел на меня выжидательно. Но я не спешил. Один вопрос требовал ответа. Главный вопрос.

— А что помешает вам через год снова попытаться устранить меня? — спросил я прямо, глядя графу в глаза. — Когда я расслаблюсь, поверю в наш «мир»? Что гарантирует, что вы не наймёте очередного убийцу или не профинансируете нового Сабурова?

Яковлев не отвёл взгляд. Секунду он молчал, обдумывая ответ. Потом произнёс медленно, чеканя каждое слово:

— Ничего не помешает, если вы окажетесь слабым