— Каково состояние объекта? — спросил Константин, доставая записную книжку.

Норберт Ганценмюллер нервно побарабанил пальцами по столу.

— Склеп практически не пострадал ни от взрыва, ни за прошедшие столетия. Массивная каменная кладка, входной туннель длиной около десяти метров. Один из солдат увидел высеченные руны и сразу доложил командиру. Тот оказался смышленым парнем и не стал двигаться дальше, собрали раненых, пленных и вернулись в расположение. По прибытии доложили нам. Мы в это время исследовали одну церковь в Пскове…

«Ага исследовали…», — с сарказмом заметил про себя Лебедев, — «точнее сказать нагло и бессовестно обчищали».

— Я взял команду и на свой страх и риск отправился туда. Мы нашли склеп нетронутым. Я обследовал его и нашел несколько надписей, сделанных с помощь рунического письма и надписи на немецком языке. Языковые особенности, говорили, что это примерно XIV век. А потом и удалось найти имя, скажем так владельца.

— Вы вскрыли склеп?

— Нет. Не успели. Произошел обвал бокового коридора и ранило двоих моих людей… Пришлось убираться. Когда мы возвращались бесследно исчез еще один во время ночного дежурства. После этих потерь мы больше не возвращались к склепу боясь оказаться в лапах русских партизан. Сами понимаете, после всех моих потерь, сил недостаточно чтобы обеспечить безопасность предприятия. Я не верю в суеверия, но место проклятое, — усмехнулся Ганценмюллер.

Он протянул руку и налил в стакан алкоголь.

— Не желаете?

Лебедев отказался.

— А я с удовольствием. В последнее время сил нет, нервы на пределе, надо расслабиться хоть немного.

«Ну да устал грабить, мерзавец», — прокомментировал про себя Константин.

— Суе-е-еверия, — протянул он, — нас, Норбер, интересуют факты, а не россказни запуганных славян. Что-нибудь еще удалось рассмотреть или обнаружить внутри?

Ганценмюллер выпил, выдохнул и поставив стакан ответил:

— Основная погребальная камера, как я говорил, все еще запечатана. Мы лишь успели расчистить боковые помещения — там обнаружены остатки погребальной утвари, пару золотых монет ганзейской чеканки, ничего интересного. После получения приказа свернуть раскопки, до вашего приезда, мы завали вход камнями и землей, набросали дерна. Маскировка слабая, но хоть что-то. Но самое интересное… — Ганценмюллер достал из сейфа небольшую деревянную шкатулку и осторожно открыл ее.

На выцветшем бархате лежал массивный стальной медальон, инкрустированный, по обоим сторонам, двумя серебряными дисками с замысловатой вязью рун. В центре медальона поблескивал темный камень, при взгляде на который у Константина возникло странное чувство головокружения.

— Это нашли у входа в главную камеру. Я не большой специалист по рунам, но насколько могу судить, руны относятся к древнескандинавскому магическому алфавиту, но их значение мне расшифровать не удалось. На обратной стороне надпись, посвященная Дитриху фон Любеку и выгравирована дата его смерти. Что это может быть?

Лебедев осторожно взял медальон. Металл показался ему неестественно теплым. Он внимательно осмотрел его. Он никогда не держал в руке метеоритное железо, видел лишь на иллюстрациях, но сейчас он готов был поклясться, что это именно оно — тяжелое, очень твердое. На одном серебряном диске древние руны, а на другом, глубокая гравировка, где мелкий текст гласил:

Лета Господня 1394, в день святого Мартина,

Отошел ко Господу достопочтенный купец ганзейский

Дитрих фон Любек,

Верно, служивший Ганзе и Любеку городам нашим четыре десятилетия.

В делах торговых был честен и справедлив,

Морем ходил до Новгорода и Лондона,

Привозил сукно английское и меха новгородские,

Церкви Святой Марии щедро жертвовал

И три корабля своих во славу Божию содержал.

Оставил вдову Гертруду и троих сыновей,

Кои продолжат дело отцово во славу Любека.

Да упокоит Господь душу его в Царствии Небесном,

Где нет ни бурь морских, ни забот купеческих,

А лишь вечный покой праведных.

Аминь.

Чуть ниже еще одна гравировка — «Sanguis vocat sanguinem. Das ist der Schlüssel» (Кровь зовет кровь. Это есть сей ключ).

— Я не знаю… У меня нет никаких гипотез. Что это может значить?

— Ума не приложу, — ответил Ганценмюллер, — напоминает знаменитую легенду, связанную с родом фон Кройцев, некогда владевших одним из старинных замком. Согласно преданию, один из предков этой семьи заключил некий таинственный договор с силами, природу которых местные жители предпочитали не обсуждать. Договор этот якобы был скреплен кровью и заключен при помощи особого артефакта, охранявшего род фон Кройцев на протяжении столетий — до тех пор, пока семья не угасла при загадочных обстоятельствах в начале XVIII века. Но вы Франц, знаете, в этих легендах больше вымысла, чем правды.

— Согласен, Норбер. Оставим эту загадку, когда обследуем склеп. Завтра необходимо быть на месте раскопок. Подготовьте все необходимое для вскрытия главной камеры.

— Но герр гауптштурмфюрер, может быть, стоит дождаться более подходящего времени. Там партизан, как блох на старой бездомной собаке. Я уже потерял несколько человек…

— Норбер, у нас нет на это времени. Упустим время и туда, раньше нас, доберутся партизаны или фронт может сдвинуться в любой момент. Мы должны успеть найти то, за чем приехали.

Норберт Ганценмюллер, со вздохом, снова потянулся к бутылке.

— У меня есть взвод СС и рота 21 пехотного полка, предоставленная генерал-фельдмаршалом Вильгельмом фон Леебом, — сказал Константин Лебедев.

Ганценмюллер оставил мысль еще раз выпить и откинулся на спинку кресла.

— Ну это несколько меняет ситуацию. Тогда стоит хорошенько выспаться.

Глава 19

Серое небо низко нависало над верхушками сосен, окружавших дорогу с обеих сторон. Колонна из трех тяжелых грузовиков Опель-Блиц и легкого бронетранспортера Sd.Kfz.250 медленно продвигалась по заснеженной дороге. Лебедев переоделся в зимний полевой комплект и по достоинству оценил удобство и комфорт этой униформы. Он сидел в головной машине, внимательно всматриваясь в окружающий пейзаж через слегка замерзшее лобовое стекло.

Экспедиция покинула Псков еще рано утром. В грузовиках размещалось археологическое оборудование, припасы на несколько десятков солдат. Бронетранспортер с пулеметами MG-34 обеспечивал безопасность колонны. Рота солдат, по-видимому, снятая с фронта или бывшая на отдыхе после боев, но было видно, что люди, повидавшие уже все самое страшное — приняли поездку за «халявную возможность», как бы сказали во времена Лебедева, избежать мясорубки на передовой. Они ехали без особого напряжения на лицах, кто-то лениво разговаривал с товарищами развалившись на скамье, кто-то дремал, кто-то ел, некоторые курили, откинувшись спиной на тент кузова. А вот сам Константин, впервые оказавшись в условиях войны, ждал выстрела из-за каждого куста и из-за каждого сугроба. Чтобы отвлечься он достал карту и документы.