Вскоре мы оказались перед огромной, зияющей дырой в стене шахты. Оттуда и исходил этот тошнотворный запах. Вокруг дыры клубился туман, словно занавес, скрывающий нечто ужасное. Внутри же царила абсолютная тьма, такая плотная и непроницаемая, что казалось, ее можно потрогать руками.

Боря остановился на краю дыры, нерешительно заглядывая внутрь. На его лице читалось явное сомнение.

— Слушай, мелкий… а может, ну его нафиг? Вдруг там какая-нибудь еще более страшная хрень сидит? А вдруг это ловушка?

«Там нет ничего, кроме того, что мы ищем»

Боря вздохнул.

— Ладно… раз уж пришли… Пошли, посмотрим, что там…

Прихватив с пола какой-то острый кусок арматуры (старая привычка, видимо), он осторожно шагнул в темноту. Я, крепко вцепившись в его шею, приготовился к худшему.

Шахта словно ожила, зашевелилась. С каждым нашим шагом тьма сгущалась, а воздух становился все более разреженным. Я чувствовал, как внутри меня нарастает тревога, предчувствие чего-то ужасного. Каждая клетка моего тела кричала об опасности, умоляла повернуть назад. Но отступать было нельзя. Слишком много стояло на кону.

Внезапно под ногами что-то хрустнуло. Боря шарахнулся в сторону, чуть не выронив меня.

— Черт! Что это было? — прошептал он, оглядываясь по сторонам.

Я напряг зрение, стараясь разглядеть хоть что-то в окружающей тьме. И тут я увидел. Прямо под нашими ногами валялись кости. Человеческие кости. Черепа, ребра, кости конечностей… Все это было разбросано в хаотичном порядке, словно здесь произошла ужасная трагедия.

— Охренеть… — пробормотал Боря, побледнев. — Что это за…

Он не успел договорить. В дальнем конце тоннеля, в самой глубине тьмы, что-то зашевелилось. Слабый, мерцающий свет пробился сквозь мрак, освещая жуткую картину. Там, на полу, сидело существо. Нечто среднее между человеком и животным. Его тело было покрыто грязной шерстью, а глаза горели зловещим зеленым огнем. В руках оно держало кость и с жадностью обгладывало ее, чавкая и рыча.

Боря замер от ужаса, не в силах пошевелиться. Я же, наоборот, почувствовал, как внутри меня просыпается ярость. Это существо… оно оскверняло это место. Оно питалось страданиями и смертью. И я не мог этого допустить.

«Боря! Давай!» — заорал я в его голове. — «Это он! Чуешь его мерзкий запах? Просто убей его!»

Боря вздрогнул, словно очнувшись от кошмарного сна. В его глазах вспыхнул огонь ярости.

И с диким воплем Боря бросился на чудовище, замахнувшись своим оружием. Монстр взвизгнул и бросился на него.

Глава 15

Арматура просвистела в воздухе, но чудовище оказалось проворнее, отскочив в сторону. Кость с хрустом упала на пол, а тварь ощетинилась, обнажив клыки, и прыгнула на Борю. Клеменко от неожиданности пошатнулся, но вовремя увернулся от когтистой лапы. Монстр промахнулся и с рычанием врезался в стену.

«Вот он твой шанс, Борь!» — закричал я мысленно, хотя парень и так, казалось, прекрасно понимал, что делать.

Адреналин бурлил в его венах, придавая ему нечеловеческую силу. Клеменко, как разъяренный медведь, набросился на ошарашенного монстра. Арматура в его руках плясала, словно живая, нанося удар за ударом.

Монстр, видимо, не ожидал такого напора. Он, конечно, представлял себе Борю как очередного жалкого человечишку, которого легко сломать пополам и использовать в качестве закуски. Но Клеменко, в этот момент, был далек от образа обычного.

Скорее, он напоминал помесь терминатора с гопником, вооружившимся строительным мусором. Удары арматуры, к удивлению, не причиняли твари особого вреда — ну, разве что, слегка поцарапали грудину.

Зато, судя по выражению морды чудовища, сам факт такого дерзкого отпора его несказанно бесил. Он попытался контратаковать, но Борька вертелся, как юла, уклоняясь от когтей и челюстей. В какой-то момент, Клеменко даже умудрился заехать монстру по носу арматурой, да так, что тот взвыл, как побитый пес.

Тварь затрясла головой, пытаясь прийти в себя после столь наглого выпада. Из ноздрей брызнула какая-то слизь, больше похожая на сопли мамонта, чем на кровь. Видимо, эстетическая травма от столкновения с арматурой оказалась для чудовища куда более болезненной, чем физическая.

— Ну что, чушпан, будешь кашу кушать? — проорал Борька, по-видимому, решив, что лучшая защита — это хорошее нападение, подкрепленное отборным гоп-сленгом.

Монстр в ответ лишь зарычал, но в его глазах мелькнул не то испуг, не то осознание собственной неправоты. Может быть, он просто не ожидал такого культурного шока?

Внезапно, тварь сделала то, чего от неё никто не ожидал — она попыталась заговорить. Да, да, именно заговорить! Правда, вместо членораздельных слов из её пасти вырвалось лишь нечто невразумительное, напоминающее смесь хриплого кашля и бормотания пьяного сантехника. Но даже этого хватило, чтобы Клеменко на секунду замер, ошарашено глядя на чудовище.

Этой секунды монстру хватило. Он молниеносно схватил валявшуюся на полу кость, ту самую, с которой всё и началось и запустил ей прямо в Борьку. Клеменко успел среагировать, но кость, пролетев в сантиметрах от его головы, с грохотом разбила стену.

Потолок шахты как-то уж больно опасно начал сыпаться.

«Короче, — я все же, решился включиться в процесс избиения. — Надо его стопорить. Борь, просто оглуши и давай уведем его в какое-нибудь отдаленное место, чтобы допросить. Иначе, все наши потуги — бессмысленны!»

Боря, опомнившись, снова замахнулся арматурой, целясь теперь уже наверняка. Монстр, видно, понял, что шутки кончились, и решил сменить тактику. Поджав хвост, а он у него, как оказалось, был — крысиный, мерзкий и почти лысый, тварь отпрыгнула назад, увлекая Борю вглубь шахты.

«Э, нет, братан, так дело не пойдет!» — крикнул я, бросаясь за ними.

Бежать карапузу по скользкому полу шахты, усыпанному обломками породы, было то еще удовольствие. То и дело рисковал навернуться, как пьяный пингвин на льдине. Тем временем, Борька, подгоняемый адреналином и гоп-стажем, продолжал наседать на чудовище. Арматура свистела в воздухе, высекая искры из стен.

Монстр же, хоть и отступал, огрызался и пытался запутать Борю, заманивая его в узкие проходы и завалы. Чувствовалось, что он пытается выиграть время. Но для чего?

Внезапно, монстр остановился, как вкопанный. Борька, по инерции, чуть не влепился в него. Тварь издала какой-то утробный звук, похожий на стон рожающей бегемотихи, и… начала расти!

Да-да, прямо на глазах! Ее кости трещали, мышцы рвались, кожа натягивалась. За считанные секунды, монстр превратился в огромную, вонючую гору мышц и зубов, возвышающуюся над Борей, как небоскреб над муравьем.

— А, нихуа! — только и успел вымолвить Борька, прежде чем гигантская лапа монстра обрушилась на него, словно кувалда.

Но Клеменко, словно заправский ниндзя,