«Да?».

«Дэ. Вы приедете, или мне приехать?»

«А как правильнее?»

«Правильнее не влезать в сомнительные ритуалы, господин коронер, чтобы потом не искать помощи у всяких малознакомых эльфиек».

«Никто не мешает познакомиться поближе», — ответил я.

'…

…

…

Громов, тебе говорили, что ты тот еще…'

«Да».

«Ладно, я заеду. Ждите. Приготовь свечи и мел».

Глава 2

Яркое полуденное солнце било в окна гостиничного номера, но плотные шторы надежно удерживали его натиск. Настенные часы показывали начало одиннадцатого. С улицы доносился привычный шум субботнего дня: отдаленные гудки машин, обрывки смеха, приглушенная музыка из уличного кафе. Но здесь, на высоте, в номере, где остановились эльфы, царила почти полная тишина, располагающая к сосредоточенной работе.

Шая сидела за небольшим письменным столом, полностью погруженная в свое дело. Перед ней на отрезке темной замши лежали три отполированных кабошона из лунного камня. Это был самый обыкновенный камень, получивший свое название лишь за окраску — молочно-белую, с мелкими черными крапинками, отдаленно напоминавшими лунные кратеры.

Почему для ритуала требовался именно он, Шая не знала, и ее отчасти радовало, что найти его не составило труда в любой из лавок для туристов. Рядом покоилась катушка толстой шелковой нити серебристо-серого оттенка.

Ее длинные пальцы двигались медленно и методично, сплетая нити в тонкий, но прочный браслет с аккуратной выемкой для камня. Каждый узелок, каждая петля были частью замысла. Губы Шаи беззвучно шевелились, повторяя древние слова на эльфийском — слова, которые, по задумке, должны были впитаться в структуру камня. Позже, во время ритуала, каждому из троих, кого затронула «связь душ», предстояло проколоть палец и оставить каплю крови на своем амулете.

Мысленно она возвращалась к прочитанному в старом фолианте об амулетах. Теория была выверенной и стройной, как и все в эльфийской магии. Однако одно слово неизменно выбивалось из этой гармонии, внося диссонанс. «Прощение». Была ли это метафора? Аллегория? Или же это было буквальное условие, при котором человеческая эмоция могла влиять на законы магии? Она не находила ответа.

Но Громов, похоже, понял. Его слова: «Я думаю, я знаю, что это значит», — заинтриговали ее сильнее любой магической формулы.

Первый браслет был готов. Она аккуратно положила его на замшу. Простой, изящный, с единственным камнем в центре. Затем ее пальцы вновь принялись за работу, сплетая второй браслет, идентичный первому. Ее мысли снова обратились к дуэли. Она пришла туда из чистого любопытства, чтобы посмотреть, как Громов на этот раз выкрутится из ситуации.

И надо отдать ему должное — он справился, хотя и не без труда. Если первые минут десять он буквально выживал, уворачиваясь от атак, то позже, уловив слабость противника, стал методично его выматывать. Это было умно и расчетливо. В его действиях сквозила хладнокровная тактика хищника, который не бросается в лобовую атаку, а изматывает более сильного, но менее ловкого врага.

За этими мыслями она сделала второй и третий браслет, что легли рядом с первым. Теперь все три заготовки были готовы. Следующим этапом была их настройка на психею каждого из троих связанных — ритуал, который они планировали провести сегодня.

Шая откинулась на спинку стула, чувствуя легкую усталость. Черновая работа была завершена. Теперь предстояла другая, не менее важная часть. Она поднялась и подошла к зеркалу в полный рост, висевшему на двери гардероба. Ее отражение смотрело на нее спокойно и немного отрешенно.

Она сменила удобную дорожную одежду на узкие черные брюки и свободную блузу из шелка цвета потускневшего серебра. Распустила волосы, и они темной волной упали на плечи. Несколько движений щеткой, и волосы легли идеально, отливая мягким шелковистым блеском. Косметикой она пользовалась редко, но на этот раз слегка подчеркнула губы помадой нейтрального оттенка.

В этом не было кокетства. Скорее дань формальности. Она наносила визит, и почти деловой. Хотя где-то в глубине сознания она признавала, что прилагает чуть больше усилий, чем того требовала простая вежливость.

Щелчок дверного замка уборной нарушил тишину, и в комнате появился Нандор. Увидев сестру, собравшуюся куда-то и даже слегка подкрасившую губы, он удивленно приподнял брови.

— Ты куда-то собралась? — спросил он.

— Да, — коротко ответила Шая, убирая браслеты в маленький замшевый мешочек. — Пройдусь. Зайду к коронеру.

Нандор нахмурился, его движения стали чуть более размеренными.

— Зачем?

— Хочу поблагодарить его за помощь. Кроме того, нам нужно обсудить дальнейшие шаги по делу оккультиста-доппельгангера и отъезд в столицу, — ее голос был ровным, она перечисляла веские и официальные причины.

Он смотрел на нее несколько секунд, словно взвешивая ее слова, а затем пожал плечами.

— Дело твое. Только будь осторожна, а не как в прошлый раз.

Шая проигнорировала его легкий подкол.

— Я всегда осторожна, — сказала она, накидывая легкий плащ и направляясь к выходу. — Прошлый раз был случайностью.

Ее пальцы уже сомкнулись на дверной ручке, когда он окликнул ее.

— Шая.

Она обернулась. Нандор стоял посреди комнаты, в полосе слабого света, пробивавшегося сквозь щель между шторами.

— Передавай привет.

С теоретической точки зрения повесить на стену современный телевизор — задача, доступная даже ребенку, обладающему простейшими навыками обращения с отверткой и сохранившему рассудок.

Инструкция, прилагавшаяся к креплению, была составлена на понятном имперском языке и снабжена схемами такой кристальной ясности, что даже обезьяна, взявшая ее впервые в руки, обязана справиться.

Однако на практике, когда в уравнение вводятся две женщины, чьи представления о прямой линии и перпендикуляре различаются с той же фундаментальностью, что и законы физики в соседних вселенных, простая задача стремительно превращается в испытание для нервной системы и мышечных волокон.

Я стоял, держа на вытянутых руках огромный телевизор в зал, который с каждым мгновением становился все тяжелее. Мои предплечья горели, а по вискам стекал пот, если учесть, что еще час назад я боролся за свою жизнь до